Профессор риторики. Анна Михальская

устремляется навстречу моему взгляду. Мы смотрим друг на друга, разделенные водным стеклом. Золотые глаза – из воды, снизу, зелено-карие мои – из воздуха, сверху. Зеркало? Тритон, эллинский водный бог, – и я, дитя Эпохи мутаций. Но вот изящным движеньем туловища и хвоста он прерывает созерцание, и я остаюсь в одиночестве. Не сводя глаз с воды, я взглядом разыскиваю его в толще, на дне – нет, безуспешно. Исчез. Но жадная личинка стрекозы, хищно захлопнув капкан своей челюсти-маски, пожирает что-то стеклянистое, нежное, беззащитное. Это что-то всего миг назад было кем-то. Я отворачиваюсь.

      Кто это сидит за столом перед открытой папкой из бурого картона? Всего четверть века назад был он мною. Да, приходится признать, что и теперь это я. Пожалуй, действительно я. Ведь это я вглядываюсь в пожелтевшие за это время листы, слоями сложенные в папку, как всматривался некогда в бесконечные глубины придорожной лужицы… Так двадцать пять лет и минуло.

      Вот несколько вырванных из обложки листков ежедневника. Почерк матери. Как попали ко мне? Подобрал, когда она пыталась, как всегда, справиться с уборкой побыстрей и запихнуть побольше старых бумаг в полиэтиленовый мешок. Профессор собирала их по полу, сгребала, как опавшие листья, со сноровкой уличных рабочих в лужковских оранжевых жилетах, и мешок быстро наполнялся. Но оторванный от корешка фрагмент ежедневника выскользнул на пол. Она и не заметила. А я поднял. Зачем – не задумался. Сунул в свой стол. И вот, спустя годы и годы, читаю.

      Листки, вырванные из ежедневника

      6 октября 1998

      Подозрение на сибирскую язву у А.[14]. Возможно, это и туляремия. Увеличение печени у Ники[15]. Заказала книг в Ленинке. НЕ ПИСАЛА. 2 % от стоимости квартиры по БТИ на день смерти завещателя[16].

      7 октября

      У Ники первый день нормальная температура с утра. У А. опухоль под челюстью. Была в Ленинке, большей части книг не получила. Какой-то ремонт, перевели в хранилище в Химки. НЕ ПИСАЛА.

      8 октября

      У Ники температура с утра опять 37,1. До 37,3 днем. Он нарисовал тритона. И еще – Мону Лизу. Странно. Заканчиваю 1-ю часть книги. Завтра планирую доделать.

      9 октября

      Закончила 1-ю часть книги. Работала до 5 утра. Опухоль под челюстью у А. увеличилась. С трудом глотает. Ники все так же.

      10 октября

      А. чувствует себя плохо. Ники тоже, он слабый. 37,2. А. сдал анализы в «Гамалее». Врачи сказали, что это, наверное, мононуклеоз. Я делала домашние дела и не успела больше ничего.

      13 октября

      Анализы показали, что туляремии нет. Значит, мононуклеоз. Похоже, у Ники то же, только без узлов и ангины, но на печени. Не успела написать тезисы.

      14 октября, Покров

      День рожд. А. Ходили с ним в районную поликлинику, главврач говорит, что это скорее краснуха. Странно! С Ники пришлось идти в детскую, в Проточном переулке – туда, где я лечилась, когда мой родной дом еще