– Сколько? – сглотнув слюну, спросил Мустафа.
– Нравятся, – убежденно сказал Слащёв.
– Назовешь приемлемую цену, куплю. А нет – не судьба.
– Сойдемся. Для начала, расплатись с извозчиком, – Слащёв затем указал взглядом на Жихарева. – И этому, твоему агенту, откинь от своих щедрот. Только сначала пусть занесут в дом вещи.
Мустафа и Жихарев удалились. Слащёв остался один. Он смотрел вниз, туда, где совсем близко, в заливе Золотой Рог, догорал его первый константинопольский день.
Глава восьмая
Количество кораблей российской эскадры, отдавшей якоря в заливе Мод и возле Принцевых островов, постепенно уменьшалось.
Несколько кораблей ушли в Сербию, которая пообещала принять у себя несколько тысяч беженцев.
Болгария, Румыния и Греция известили французское оккупационное командование, что могут принять у себя восемь тысяч беженцев – и еще несколько небольших судов огласили залив своими прощальными гудками.
Довольно не просто проходили переговоры Врангеля с французами и англичанами по поводу размещения армейских соединений на полуострове Галлиполи, на острове Лемнос и в Чаталджи.
Согласившись вначале разместить Первый армейский корпус на полуострове Галлиполи, французы снова и снова пытались переподчинить русскую армию себе.
Казалось, завершены все согласования и армия вот-вот отправится к месту своего постоянного размещения, как вдруг Врангель получил срочный пакет, в котором содержался новый приказ полковника Дюпре. В нем русское командование извещалось, что в каждом лагере (в Галлиполи, в Чаталджи и на Лемносе) учреждается должность командующего лагерем и эту должность будет исполнять французский офицер. «При этом офицере будет состоять русский комендант лагеря, который будет во всех случаях ему подчинен, каковы бы ни были их чины и звания», – говорилось в приказе.
Дважды перечитав приказ, Врангель так и не понял, зачем все это? Может, это полковник Дюпре все еще не мог успокоиться после своего унижения при первой встрече с русским генералом и всячески пытался ему мстить? Не похоже. Скорее всего, этот приказ тоже вписывался в те намерения французов потихоньку, не торопясь, уничтожить русскую армию.
Взбешенный этим приказом, Врангель в тот же день встретился с генералом Шарпи. Переводчика на это время в штабе не нашлось, и Врангель, вопреки всем своим правилам, перешел на французский, который неплохо знал, но из-за отсутствия постоянной языковой практики говорил медленно, иногда подолгу вспоминая нужные слова.
– Прошу мне объяснить, что бы это могло значить? – гневно спросил он, передавая французу приказ. – Это мелочная опека или тотальный контроль? Комендантом лагеря в Галлиполи мною уже назначен генерал-лейтенант Гореликов. Приказам какого французского лейтенанта он будет обязан подчиняться? И чьим приказам обязан подчиняться я? Полковника Дюпре?
Пробежав