Странный город блеска и наживы,
Город над степной песчаною рекой,
Может быть, преступный, может быть, красивый,
Яркий и безличный, шумный и чужой…
И дальше:
Город, где цветы не знают аромата,
Город странных мыслей и дурманных снов,
Где ничто не честно, где ничто не свято,
Где звучит насмешкой звон колоколов…
Однако смело! – всякий раз, когда ей на ум приходили эти строки, удивлялась Мария Павловна. Так и хотелось спросить: а что же ты хочешь, дорогая? Ведь это тебе не родная Москва, не Санкт-Петербург, не Самара, не Нижний… Скажи спасибо, что тебя здесь приютили и не дали умереть с голоду. Так что нечего плевать в колодец, из которого сама же пьешь воду. А впрочем, если перефразировать классика, душой поэта не понять, аршином общим не измерить…
Ну вот и ее потянуло на рифму. Хотя по идее давно уж пора забыться в прозе. Через год ей исполнится пятьдесят, а это уже начало конца. Как все-таки быстро пролетело время. А давно ли они с ее Владимиром Ивановичем?.. Впрочем, что вспоминать! Что было, то прошло. Нет у них уже ни молодости, ни родины, ни денег – ничего. Вот так же незаметно пролетит жизнь и у их детей. Впрочем, к этому надо философски относиться. Главное, не думать, что с тобой будет завтра, а жить сегодняшним днем. Те, кто жили думами о завтрашнем дне, давно уже почили в бозе или сошли с ума. Короче, надо взять свою волю в кулак и смириться с судьбой.
«А дочь пусть лучше споет на празднике, а мы ее послушаем», – подумала Гридасова. Решили, что они всей семьей пойдут отмечать Новый год к молодым монархистам. Владимир Иванович по этому случаю даже речь готовил. Покойного императора будет славить, говорить о потерянном отечестве… А надо ли в такой праздник грусть наводить? И без того тревожно. Можно сказать, земля из-под ног уходит. Глядишь, завтра и здесь большевики объявят свою власть. А не они, так японцы придут. И тоже ничего хорошего. Что там у них на уме?..
Что касается Петра, то они с товарищами уже придумали, с каким номером выступят на праздничном концерте. Об этом не надо было даже рассказывать домашним, потому что с некоторых пор, запершись у себя в комнате, Петруша во весь голос распевал:
Вдоль да по улице грянуло «ура»!
Вышли на прогулку лихие юнкера…
Грянем «ура», лихие юнкера,
За матушку Россию, за батюшку царя!
– Слышишь, мам? Петенька-то наш репетирует, – в очередной раз заслышав пение брата, не без иронии сказала Лиза матери. – Получается, будут одни песни…
Мария Павловна пожала худенькими плечами. Несмотря на свой возраст, она выглядела достаточно молодо, поэтому порой их