– Какой случай?
– А купец в наших краях объявился. Бога-теющий челвоек!
Мы с ём и по рукам… задаток хороший дал. На дорогу отдельно. Велел к осени прибыть в Томск. Вот так, барин. О чем думает река? О воде. А живой человек о жизни своей должон думать. Как лучше и теплей в ей завернуться. И на вот-ка, заболела дочка…
– Так ты что – дочь свою продал?! – ужаснулся Крылов, до которого только и начал доходить смысл слов старика.
– Што поделаешь, добрый барин…
– Изверг ты, а не отец! – Крылов резко встал и стукнулся головой о переборку. – Поди, более всего жалеешь, что деньги продадут, коли товар не довезешь? Так? Говори!
Старик опустил голову.
– Не гневайся, барин, – промямлил. – Спаси… Уж мы в долгу не останемся, – зашарил у себя за пазухой в поисках узелка с деньгами.
Крылов оттолкнул его руку и пошел к выходу.
На середине пути остановился: показалось вдруг странным, что младенец, долго и безутешно кричавший, замолчал.
Перешагивая через узлы и ноги сидевших и лежавших людей, Крылов двинулся в дальний угол. Мирная картина, открывшаяся его взгляду, чуточку утешила: мать и ребенок спали.
На палубе Крылову стало немного лучше. Наступил вечер, на реке зажглись редкие бакены и сама палуба тускло осветилась керосиновыми фонарями. Любопытная вещь – время. То бежит, словно рысак доброй породы, то ползет, как улитка, а то и вовсе – каменеет…
Книга, лежавшая в кресле, отсырела, потяжелела. Крылов поднял ее. Нет, теперь не уснуть, не отдаться чтению. Проклятый старик… А может, Богом проклято само время, в котором совершаются такие поступки? Нет, мистика! При чем здесь время? Люди, сами люди – вот причина всех гнусностей и мерзостей, которые творятся в рамках того или иного времени… Как изменить людей?
Покружившись по безлюдной палубе, он бесцельно двинулся вниз по узким и темным переходам – и неожиданно попал в грузовое отделение. С низким потолком, но довольно просторное помещение освещалось «летучей мышью». Вдоль одной стены располагался ряд каких-то ящиков. Вдоль другой – корзины с растениями. И снова, как бывало не раз, особый запах земли и растений успокаивающе подействовал на Крылова.
А вот и Габитов. Поджав ноги, он сидел на рогожке между корзинами и дулся в карты с цыганистым парнем.
– Хрести-козыри! Аг-га? – вскинул было выше лохматой головы руку с замасленным кусочком картона, но, распознав хозяина, встал и, словно захваченный на месте преступления ученик, спрятал за спину карты.
– Играйте, – рассеянно махнул рукой Крылов. – Только пароход не сожгите.
– Точно, – хихикнул компаньон Габитова. – Особливо, ежели с моих ящиков начать. Во полыхнет горючая смесь!
– Так-таки и горючая?
– Хуже, барин. Книги! А к им только факел поднесть – старые да сухие.
– Книги? – удивился Крылов; сравнение с горючей смесью ему показалось удачным. – Откуда?
– Каки