– Сюда, краснокожий, сюда, если только ты ищешь меня. Я еще не опытен в военном деле, но все же не настолько, чтобы среди белого дня оставаться на открытом берегу, где ты мог подстрелить меня, как сову. От тебя теперь зависит помириться со мной или вести войну. Я белый человек и вовсе не считаю великим подвигом застрелить в лесу какого-нибудь человека без различия цвета кожи.
Зверобой вышел из засады.
Индеец изумился. Он знал немного по-английски и понял почти все, что говорил ему молодой охотник. Не обнаруживая никакого волнения и с доверчивым видом опустив к земле дуло своего ружья, он сделал учтивый и вместе гордый жест с достоинством и спокойствием человека, привыкшего не признавать над собою никакой посторонней власти. Но при всем мнимом хладнокровии глаза его сверкали и ноздри раздувались, как у дикого зверя, у которого под самым носом выхватили добычу.
– Две лодки, – сказал он гортанным голосом своего племени, поднимая два пальца, чтоб не было ошибки, – одна для тебя, одна для меня.
– Нет, минг, нет, этого не может быть. Нет у тебя права ни на одну из этих лодок, и пока я жив, ты не получишь ни одной! Я знаю, что твое племя ведет войну с моим племенем; но отсюда не следует, что два человека, встретившиеся случайно, должны убивать друг друга, как дикие лесные звери. Ступай своей дорогой, а я пойду своей. Если мы встретимся на войне, тогда решим, кому быть или не быть.
– Хорошо! – вскричал индеец. – Мой брат миссионер… много говорит…
– Нет, минг, ты ошибся. Я не из числа моравских братьев и не люблю бродить по лесам и читать проповеди краснокожим. Я только охотник, хотя, нет сомнения, во время этой войны моему карабину придется иметь дело с вашим братом. Буду сражаться, но не имею желания ссориться из-за какой-нибудь лодки.
– Так. Брат мой очень молод. Очень умен. Не воин – добрый краснобай. Главный на советах.
– Ничего ты не угадал, минг, – возразил Зверобой, краснея от досады при этом сарказме индейца. – Я хочу провести всю свою жизнь в лесу и провести мирно. Все молодые люди обязаны идти на войну, если требует этого нужда; но резня – не то, что война. Еще раз приглашаю тебя идти своей дорогой, и, надеюсь, мы расстанемся друзьями.
– Так! У моего брата седина под черными волосами. Старый ум – молодой язык.
Протянув руку, индеец подошел с улыбающимся лицом, выражая доверчивость и дружбу. То же с своей стороны сделал и Бумпо. Они пожали друг другу руки в знак искреннего желания разойтись друзьями.
– Хорошо! Всякий на свое! Моя лодка – мне. Твоя лодка – тебе. Глянь сюда: я на свою лодку, ты на свою, – и будет хорошо.
– Нет, краснокожий, ты ошибаешься, когда думаешь, что одна из этих лодок принадлежит тебе. Пойдем на берег, и ты уверишься в этом собственными глазами.
–