Плыли молча, а точнее сказать, разговаривали молча, без слов, одними взглядами.
Нигде не отступая от указок безногого бакенщика: «Сначала доплывете до сломанной сосны, потом минуете мой шалаш на песке, дальше проплывете голубой яр с обнажениями жароупорной глины, тут пересечете реку и протокой подплывете прямо к Песчаной Гриве», – Нестеров и Калинкина часа через два приткнулись к берегу.
Нестеров вытащил на сушь лодку, причальную цепочку закрепил на корневище, торчавшее из намытого бугорком, будто просеянного через сито песка.
– Ну как, Дуня? Что будем делать? Если начнем стан сооружать и обед готовить, время потеряем. Если сразу пойти на местность, то может ходьба завлечь… до вечера проходим. – Нестеров держал в руках винчестер, не зная, то ли надеть его на плечо, то ли положить на землю.
– Точь-в-точь, как в сказке: налево пойдешь – голову потеряешь, направо отправишься – душу отдашь, – весело засмеялась Калинкина, лукаво сверкая на Нестерова огромными глазами. – А если сказать всерьез: пойдем. – Она взяла из лодки свое ружье и закинула его за спину.
«Я уж, кажется, и без этого и голову потерял, и душу отдал», – с затаенным неудовольствием подумал о себе Нестеров, чувствуя, что Калинкина догадывается о его мыслях.
– Пойдем, Дуня. Нечего нам здесь рассусоливать. В самом деле: без обеда не умрем, а палатки можно натянуть и вечером. – Он говорил нарочито грубоватым тоном, с некоторым ожесточением в отношении себя.
– Что берем с собой, Миша?
– За тобой лопата, за мной топор. Еще я прихвачу кайлу. Лупа, бинокль, компас всегда со мной.
Остальное свое имущество: палатки, провизию, два котелка, кружки – Нестеров завернул в свой плащ и спрятал на берегу, в зарослях разросшегося черемушника.
– Как пойдем, Миша? – спросила Калинкина, пристраиваясь в затылок Нестерову.
– Как велел бакенщик: сначала вдоль берега реки с километр до Ржавой промоины, потом примем круто вправо до Сухого яра.
Отправляясь на осмотр интересовавших его земель, Нестеров не ставил никаких новых целей, кроме визуального знакомства с прииском и рудником Тульчевского. Найти сразу какие-то признаки месторождения или наткнуться на какие-нибудь следы экспедиции – об этом нечего было и думать. Поисковый опыт Нестерова позволял ему смотреть на вещи трезво. Но и визуальное знакомство с местностью могло многое дать для будущего. Без этого просто невозможно было бы думать о реальных шагах по раскрытию тайны давней экспедиции.
До Ржавой промоины Нестеров и Калинкина шли шаг в шаг. Но когда километра через два они уткнулись в Сухой яр и, поднявшись на него, двинулись дальше, Нестеров заспешил. Он оторвался от Калинкиной, и только по его возгласам: «Дуня! Я здесь!» – она определяла, где он находится.