«Хороший офицер. Упорный! – подумал про себя командир. – Никак не успокоится. В который раз подсовывает этот бред».
Владимиров размашисто написал в верхнем правом углу: «Срочно посетить лазарет. Врачу: доложить о результатах медосмотра мне лично».
Следующей бумажкой оказался рапорт командира подводной лодки. Капитан-лейтенант казенным языком скупо извещал, что после боевого похода к острову Безымянный у него пропал наградной кортик, который ему лично вручил гросс-адмирал Денниц. Он особо упирал на то, что клинок особой ценности не представляет, но лично ему дорог как память. Также исчез последний исправный цейссовский бинокль, необходимый для несения службы дежурной вахтой.
В связи с этим капитан субмарины ставил под сомнение целесообразность проведения вечера дружбы между моряками и членами отряда, запланированного заместителем по высокому моральному духу на ближайшее полнолуние. Осторожный Отто не исключал эксцессов. Особенно если будет присутствовать герр Задов. Дальше шел небольшой список пропавших вещей, уместившийся на странице. Командир, поморщившись, вспомнил, что некоторые из них видел то ли у Задова, то ли у кого-то из его приятелей.
На рапорте он написал непривычно подробно и членораздельно: «Командира подводной лодки наградить именным щитом. Баранову в полнолуние никаких мероприятий не проводить. Морякам с субмарины сход на берег под любым предлогом запрещен. Скуратову провести с Задовым профилактическую беседу».
Командир довольно ухмыльнулся. Огромный щит высотой в человеческий рост, работы неизвестного грузинского мастера, давно стоял в его приемной, прислоненный к стене. Откуда он взялся – никто уже не помнил. Многопудовая железяка периодически падала со страшным грохотом цинкового корыта, пугая дежурного по отряду. До сих пор Владимиров втайне надеялся, что особенно часто дежуривший в приемной Лева когда-нибудь замешкается и увернуться не успеет. И таким образом добрая половина отрядных проблем решится сама собой. Но неутомимый Задов по штабным коридорам бегал быстро, и до сих пор щит падал вхолостую.
Забегая вперед, скажем, что Владимиров своим волевым решением чрезвычайно польстил прусскому самолюбию Отто. Капитан подлодки наградой остался доволен и о кортике больше не вспоминал. Щит, из-за его гигантского размера, затащить в лодку не смогли. Боцман долго не думал и приварил его к рубке. Субмарина сразу же приобрела вид дикий и лихой. Чайки перестали на нее садиться и облетали далеко стороной. Сразу стало меньше хлопот по наведению чистоты на палубе.
Вместо бинокля выдали старинную подзорную трубу из меди. В нее все равно ничего не было видно. С обратной стороны на треснувшую линзу была приклеена вырезанная из древней гравюры картинка с пышногрудой русалкой. Моряки бартером остались довольны.
Следующим документом был запрос Батыра на экстренное введение