Во-вторых, в два часа ночи Отто признался, что всем авторам сказок в мире он предпочитает братьев Гримм и Пушкина, а теория расового превосходства претит его прусскому аристократизму своей банальностью.
В-третьих, в полпятого утра прусский аристократ согласился наконец, что Берлин стоит на месте славянской деревушки, о чем неоспоримо свидетельствуют археологические находки.
Была, правда, одна мутная клякса на чистом листе наладившихся взаимоотношений. Отто явно порывался высказать что-то наболевшее на своей совести и, наверное, все-таки высказал бы, но тут у заработавшихся офицеров очень несвоевременно кончился даже спирт.
Толкаясь и задевая друг друга локтями в тесном кубрике, десантная группа оделась и в полном составе вывалилась в коридор. До трапа, ведущего на палубу, добрались без происшествий, только замыкавший колонну Петруха, озираясь в особенно темных местах, несколько раз душевно наступил Задову на пятки. Тот сопел, но пока молчал.
Стрелка глубиномера стояла на нуле. Кузнецов рывком приподнял крышку люка, и в глаза его брызнуло ласковое солнышко. Головы товарищей слегка закружились от свежего воздуха.
На мостике всплывшей лодки стояла пара матросов и офицер дежурной вахты. По палубе прокатывались волны. Был на мостике и Отто. Обхватив голову руками, он слегка постанывал, но, заметив Николая, выпрямился. Ясно было, что спать он в эту ночь так и не прилег. Кузнецов сочувственно кивнул и незаметно сунул подводнику флягу, к которой Отто приложился незамедлительно и основательно.
– На месте мы,– икнул Отто, кивком благодаря Николая и возвращая ополовиненную флягу.– Вон та черточка на горизонте и есть ваш остров.
– А где же рифы? – удивился Кузнецов.– По оперативным данным, тут рифы есть стеклянные.
– Может быть, это не тот остров? – с надеждой поинтересовался Петруха.
– Тот,– мрачно заверил Отто, с сомнением поглядывая на флягу, которую Николай продолжал держать в руках.– А рифы твои я прошел пару часов назад в подводном положении. Ты глянь на лодку, лейтенант.
Расплющенный нос субмарины и впрямь заслуживал внимания. Кузнецов с невольным уважением посмотрел на профессионала подводных трасс и опять протянул ему флягу: «Пейте, мой скромный товарищ…»
Отто благодарно икнул, деликатно отпил еще четверть фляги и, уже не возвращая ее, коротко пояснил дальнейшие действия:
– В дрейф ложиться не буду. На малом ходу пойду. Курс мне ясен, а там уже ваша очередь.
– Стоит отвлечься – стервятники над тобой уже кружат,– через губу процедил Батыр, брезгливо счищая с рукава халата желто-белое пятно – привет от залетной чайки. В качестве щеточки он использовал заячью лапку – подарок религиоведа Латына.
– А горизонт вот чист,– злорадно доложил Лева, переводя бинокль с бека вдаль.
Солнце