– Добудем правду-матку, шо старшины ховают! Не уйдем, пока всего не добьемся!
– Тише! – поднял руку Котляревский. Шум постепенно затих. – Как я могу запомнить все, что вы кричите? Все по-хорошему на бумаге изложите и в правление подайте. Мы разберемся. – И не выдержал, повысил голос: – А вы добром расходитесь, чтобы худа не вышло!
– Не грози!
– Погоняй отсюда!
– Ты панские замашки брось!
Какой-то казак в драной свитке заложил два пальца в рот и свистнул так пронзительно, что испуганные кони чуть не выломали оглоблю.
– Пошел! – подтолкнул Котляревский казака ездового.
Кони с места перешли в рысь.
Едва коляска скрылась за куренными строениями, как кто-то из казаков выкрикнул:
– Письменно жалобу подать!
– А где Дикун?
– А вон они!
Один из казаков указал на протискивающихся сквозь толпу Федора, Осипа и Никиту.
– Где вы ходите? Тут Котляревский приезжал! Давайте жалобу писать! Грамотеи есть?
Откуда-то сбоку, от правления, вывернулся маленький, щуплый казак с чернильницей в руках.
– Жалобу так жалобу.
Он устроился на крыльце войскового правления, разложил бумагу, открыл чернильницу и почистил перо о свои спутанные рыжие патлы.
– Бумагу бы другую надо! – Казак-грамотей покачал головой. – Гербовую, орленую!
– И такая пойдет! Пиши!
– Жалоба атаману войска Черноморского от всех казаков, – вывел на бумаге добровольный писарь.
Кто-то добавил:
– От всех казаков, бывших и не бывших в походе!
– Дописываю! – Перо снова заскрипело.
Со всех сторон посыпалось:
– Жалуемся на своих атаманов. Они незаконно нас на кордоны отправляют, а кой-кто откупается от службы!
– Довольствие за поход нам не выдали, а старшины и полковники провиант продали и деньги себе взяли!
– Не все сразу, не успеваю писать!
К писарю протиснулся Коваль.
– Пиши! Землю делят не по справедливости!
Не успел Андрей отойти в сторону, как другой казак уж подсказывал:
– Запиши: старшины лес рубят, а до нас только щепки долетают!
– Они суконные свитки носят, а мы задом светим!
– Пановали старшины и годи!
– Допиши! Хай прогонят всех атаманов, новых будем выбирать!
Пот мелкими каплями стекал по лицу писаря, он не успевал вытирать его.
– Кончил, господа казаки! – наконец проговорил он.
– Писал писака, а читать будет собака, – пошутил один из казаков.
– Кто жалобу вручит?
– Дикун и Шмалько!
– Да пусть скажут, что не разойдемся, покуда жалоба без ответа будет!
– Верно! Бери бумагу, Дикун!
Котляревский встретил Дикуна и Шмалько сдержанно, холодно, но вежливо. Прочитал жалобу, повел плечами:
– Довольствие вам выдадут, а остальное в жалобе считаю написанным без основания. Так и передайте казакам.