Проходя мимо витрины, Лемик покосился на стекло, еще раз уверился по отражению, что сегодня Пилюк тоже идет с ним вровень, и негромко спросил.
– Ну як, сколько наших адгерениів[11] в гимназии?
– В тих, що я певен, вже девьять… Файни хлопци, друже районовый.
– Дуже добре… Але не забувай – дискреция[12], дискреция и ще раз дискреція… Питання е?
– Е… Про Украину без контингентив. Кажуть, цього не може буты.
– Так, запамьятовуй… Держава може мати богато своїх прибуткив, зовсим не чипая селянина. Скажимо нефть, уголь та все такое. Основне завдання виховати сознательного, культурного хазяина-украинця на европейский взирець. Ты памьятаеш, друже Кобза, як вимальовуе наше майбутне «Сильський Календар»?
– А як же! – Пилюк энергично затряс головой. – «Просвита», коператива, наша украинська церква, впорядковане хозяйство…
– О, саме воно! – Лемик многозначительно поднял палец. – А тепер до дила, друже Кобза. – Ты з дому ехав, як я казав?
– Саме так, друже провидник.
– Добре… – Лемик осмотрелся и потянул Пилюка в ближайшую подворотню. – А ну дивись… Знаешь його?
Пилюк нагнулся, чтобы получше рассмотреть фотографию, которую Лемик не выпускал из рук.
– Та вроде бы…
– Мусив бачити. Он здешний. Имья Богдан Кальчук. Запамьятай.
– Запамьятав. – Пилюк выпрямился. – А навіщо?
– Завтра зайдеш до полиции и, як добропорядний громадянин, Пилюк Тарас, скажеш, що бачив його в лиси в то утро, як було вбито польского офицера.
– Як я его мог видеть?.. Когда? – недоуменно спросил Пилюк.
– Як з дому вертався, просто на дороге, ну рядом с лесничувкою.
– Але ж…
– Ты що, недовиру проводу виказуешь? – Лемик спрятал фото.
– Не, я просто хотив сказати, що я ж не один був. Со мной дядька за фурмана ехал…
– А-а-а…То друге дило. Не бойся. Дядька, твой теж пидтвердить. И кинь сумнив, я розумею, ти хочешь сказати, що той Богдан теж украинець. Просто тут кожен виконуе свою частку дила. Уразумив?
– Зрозумив… Але ж…
– Знову ти… – Лемик нахмурился. – В чим справа?
– Так, друже провидник, фото воно ж сире, а мене про колер спитають.
– Верне зауваження… Добре маракуеш…
Скрывая досаду за свой промах, Лемик поморщился и опять достал фотографию. На ней Кальчук, держа в руках ружье с оптическим прицелом, улыбался прямо в аппарат, горделиво поставив ногу на тушу только что убитого кабана.
– Дивись. Оце все сире, а от шарф такой себе яскраво-синий. А у гвера на оптичному прицили ободочки таки жовтави, латунні. А все инше как бы-то і не памьятаеш. Так даже краще.
Последнее замечание позволило Лемику показать свое превосходство, и он благожелательно улыбнулся.
– Ну як, дошло?
– Дийшло…