Тарантас Лечицкого в сопровождении полицейских торжественно въехал во двор усадьбы. Лечицкий натянул вожжи, встал в тарантасе во весь рост и перекрестился. Меланюк, теперь неотступно следовавший за ним, приказал своим людям спешиться и, стоя рядом с тарантасом, почтительно доложил:
– Я перепрошую, позаяк я ознайомленый з вашими паперами, забовъязаный всиляко сприяты у ваший справи…
Похоже, только теперь «герр барон» обратил на него внимание.
– Послушайте, любезный, а вы зачем здесь?
– За наказом ляндвирта проводили облік реманенту, герр оберст!
– Вон оно что… Ну тогда помоги вылезть, любезный.
Меланюк поддержал Лечицкого под локоть и, глядя на Малевича, как бы между прочим спросил:
– А то хто з вами?
– Кучер, ранили его по дороге.
– То, може, фершала треба?
– Не надо, его врач смотрел.
Лечицкий скептически огляделся и покачал головой.
– Пожалуй, убраться надо бы…
– Слухаю! – так и подпрыгнул Меланюк. – Панасе! Скочь у село, збери баб, мужикив і фурманкою сюда! Тут все чистыты!
Лечицкий проводил взглядом ускакавшего в село Панаса и одобрительно кивнул Меланюку.
– Ну, пошли, глянем, что тут есть…
В живописной усадьбе, «за совитив», судя по всему, размещался какой-то дом отдыха. Кругом все было перевернуто, мебель опрокинута, но зато окна двери и даже остекление везде было цело. Лечицкий, сопровождаемый Меланюком, прошелся по комнатам, мельком заглянул на первый этаж и, усмотрев в бывшей людской более-менее обставленную комнатушку, распорядился:
– Кучера моего сюда занесите.
Меланюк опрометью бросился выполнять распоряжение. По его команде полицаи осторожно сняли Малевича с тарантаса и на руках занесли в людскую, где для раненого нашелся довольно сносный топчан.
Тем временем Лечицкий, закончив беглый осмотр дома, поднялся по лестнице и засел в самой верхней комнате у окна с видом на озеро. Поняв, что это надолго, Меланюк только и ждавший момента, поспешил вниз.
Поспешно пройдя пустой темноватый коридор, Петро распахнул дверь и остановился, едва переступив порог.
Приподнявшись на своем покрытом рядном топчане, Малевич несколько секунд вглядывался в лицо Меланюка и только потом, бессильно откинувшись на подушку, сдавленно прошептал:
– Ну, наконец-то ты, а я уж ждал, ждал…
– Не мог я раньше, товаришу Малевич, не мог! Але як бы вы зналы, який я радый…
Меланюк с трудом овладел собой и, так и позабыв поздороваться, присел на краешек топчана. Малевич лежал неподвижно, и Петро испуганно схватил его за руку.
– Дядьку, дядьку, ви що?
Малевич медленно открыл глаза и улыбнулся.
– Ранен я,