В глубине пещеры было сооружено некое подобие клетки. Там сидели три заложника. Все возрастом примерно чуть за двадцать. Они давно не брились, заросли, как дикие люди, а пахло от них, как из помойки, из-за давно не стиранной, уже превратившейся в лохмотья одежды, едва прикрывающей немытые тела. Из-за этого близко к заложникам никто не подходил. Еду, похожую на баланду, которую подают в следственных изоляторах, приносили, заткнув нос пальцами. Задержав дыхание, быстро ставили миски на пол возле решетки и уходили, точно в клетке прятались звери, которые могут вырваться на свободу и разорвать на куски всех, кто попадется на их пути. Боевикам постоянно приходилось урезать свой паек, хотя переводить продукты на заложников не стоило. Это было плохое вложение капитала. Прибыли оно не принесет никакой. Заложники тянули худые руки из-за решетки, жадно пили баланду, а потом вылизывали миски. Боевики ждали, когда же наконец они передерутся. Гладиаторским боем это не назовешь, но будет небольшая забава. Может, настроение немного поднимется, и на душе станет не так противно. Для этого нужен какой-то внешний раздражитель. Можно поставить возле решетки не три миски, как обычно, а одну.
Все заложники выросли в соседней губернии и были захвачены во время набега на приграничное с Истабаном село. Хорошие работники, которые пригодятся в хозяйстве. В былые времена за них удалось бы выручить неплохие деньги, но сейчас вид у них был не очень товарный от недоедания.
Раз в день их выводили на прогулку, чтобы они справили нужду и закопали в снег содержимое большого алюминиевого таза, служившего им в клетке вместо туалета. Такие прогулки совершались по двум причинам. Во-первых, если держать пленников постоянно в клетке, то отвратительный запах от нее пропитает все убежище, так что в нем очень скоро просто невозможно будет вздохнуть. Во-вторых, клетка может стать источником всяких инфекционных заболеваний, того и гляди, разразится эпидемия какой-нибудь заразы, а медикаментов, чтобы побороться с ней, почти никаких.
Большую часть времени пленники спали, словно медведи в берлоге. Сбежать пока они не пробовали, то ли только вынашивали план, то ли смирились с судьбой. Перепродать их было уже некому. Получить выкуп от родственников – надежда пустая, слишком много времени уйдет на их поиски. Вскоре заложники станут обузой, от которой лучше избавиться. Жаль. Товар все-таки неплохой. Все или почти все их органы были в хорошем состоянии, не отравленные ядовитым городским воздухом или плохой пищей и годились для пересадки. Алазаев понимал теперь, что значит кризис перепроизводства, когда товар – за неимением покупателей и рынков сбыта – просто приходится уничтожать.
В свое время, когда в Истабане было поспокойнее и его осаждали разнообразные представители сопредельных и не сопредельных государств, Алазаев наладил контакты с торговцами и людьми, и человеческими органами.
Но