Никита Родионович улыбнулся при мысли о том, что Юргенс и на этот раз просчитался. Да, многого Юргенс не знает.
Не знает он, что отец и мать Никиты Родионовича были честными советскими людьми и вместе с двумя сыновьями до двадцать второго года жили здесь, в этом городе, а затем перебрались на Украину, где их и застала война. Старики погибли одновременно: машина, на которой они эвакуировались из Харькова, попала под бомбежку.
Младший брат Никиты Родионовича, Константин, после ранения на фронте попал в Ташкент. Последнее письмо от него Никита Родионович получил перед самой выброской в тыл врага, к партизанам. Константин сообщал, что левая рука его не сгибается – поврежден локтевой сустав, поэтому пришлось остаться в тылу и опять взяться за геологию.
Вошел Андрей.
– Никита Родионович! – прошептал он над его ухом. – Чрезвычайные новости!
Не раздеваясь, Андрей сел на диван и рассказал о награждении товарищей. Никита Родионович вскочил и сделал несколько шагов по комнате:
– У меня, кажется, и спина перестала болеть!
– Ну, в это я не поверю. Придется вам еще полежать в постели… А я побегу к товарищам – поздравлю и предупрежу о визите наших летчиков.
Противовоздушная оборона гитлеровцев узнала о приближении советских бомбардировщиков, когда они были еще на подходе к городу. Их встретили зенитным огнем. Но самолеты уверенно шли к цели.
Осветительные ракеты повисли над вокзалом. В воздухе зазвенело, зарокотало.
Грязнов, подошедший к дому Юргенса, чтобы сообщить Кибицу и Зоргу о том, что Ожогин на занятие не придет, застыл в недоумении: из ворот вылетела на полном ходу легковая автомашина. За ней последовали вторая, третья. Когда ворота закрылись, часовой, узнавший Грязнова, сказал:
– Никого нет. Разбежались.
Андрей удивленно пожал плечами и повернул назад. На углу улицы, у пекарни, его нагнал Игнат Нестерович.
– Нам нечего бояться. Город не будут бомбить… Идем ближе к вокзалу – посмотрим, что там делается, – шепнул он Грязнову.
Прижимаясь к стенам домов, чтобы не попасть под осколки зенитных снарядов, Тризна и Грязнов заспешили к вокзалу.
Когда они добежали до здания Госбанка, где размещалось гестапо, к воротам подкатила крытая, окрашенная в белый цвет машина с заключенными. Из кабины выскочил гестаповец и, ругаясь, забарабанил кулаками в железную обшивку ворот. Вопреки установленным порядкам, ворота не открыли. Поразмыслив секунду, гестаповец вошел в парадное и скрылся в помещении. Вылез, не заглушив мотора, и шофер. Боязливо поглядывая в небо, он спрятался в нишу у ворот.
Решение пришло мгновенно. Игнат Нестерович одним прыжком оказался около шофера и, схватив его обеими руками за шею, свалил на мерзлую землю.
– Угонишь машину? – бросил он отрывисто Андрею.
Андрей торопливо кивнул головой. Мгновенно забрались в кабину. Грязнов включил сцепление и пустил машину полным ходом. Сзади раздались крики, затем выстрелы. Вдруг Андрей почувствовал обжигающую боль в плече и увидел