Юргенс пристально посмотрел на подполковника:
– Последнее время тебе стоит только открыть рот, и ты обязательно скажешь какую-нибудь глупость.
– Это не глупость…
– Глупость! У нас еще есть сильнейшее секретное оружие…
– В существование которого ты и сам не веришь! – рассмеялся Ашингер.
Юргенс закусил губу и ничего не сказал. Ему было досадно, что Ашингер говорит то, что он сам думает и чувствует. Ашингер же доказывал, что дело не в оружии, а в том, что к войне с Россией Германия плохо подготовилась. В семидесятом году, перед франко-прусской войной, начальник немецкой полиции Штибер разместил по всей Франции до тридцати тысяч своих людей, преимущественно среди сельского населения. Только по кафе и ресторанам у него насчитывалось девять тысяч женщин-агентов. К началу войны четырнадцатого года в одних гостиницах Парижа немцы имели около сорока тысяч разведчиков, а в России на Германию работало большинство живущих в ней немцев, которых насчитывалось в то время более двух миллионов. А с чем пришли немцы к этой войне? Что они имели в России? И можно ли назвать это хорошей разведывательной сетью? Большевики своевременно нанесли ловкий удар по гитлеровским кадрам. Это не Западная Европа. Там шпионы проникли в армию, в промышленность, в правительство, завладели газетами, стали хозяевами радио.
За окном послышался далекий гул моторов. Шло, видимо, большое соединение бомбардировщиков.
– Не наши, – заметил Юргенс, подойдя к окну и вслушиваясь.
Ашингер побледнел.
Юргенс отошел от окна и рассмеялся.
– Понимай как хочешь, а бомбежек я не выношу, – сказал смущенно Ашингер.
– Понимаю… понимаю, – заметил Юргенс. – Но не будем, дорогой мой, продолжать разговор на эту тему. У меня есть предложение: поедем повеселимся.
Ашингер удивленно посмотрел на своего свояка: серьезно он говорит или шутит?
– В такое время?
– Сегодня мы живы, а завтра… кто знает? Надо брать от жизни все, что она дает…
Особняк стоял в глубине сада, заметенного снегом. От калитки к нему вела хорошо утоптанная узенькая дорожка. Открытый балкон был опутан сетью шпагата, по которому летом, видимо, вился виноград.
Уже стемнело. Юргенс и Ашингер вышли из машины и направились в сопровождении шофера по снежной тропинке к балкону. Здесь Юргенс что-то сказал шоферу и отпустил его.
В комнате, освещенной тремя свечами в подсвечниках, на небольшом круглом столе стояли бутылки с вином, закуска. У стены – кровать, покрытая кружевным покрывалом; в углу – этажерка с книгами. На отдельном столике – радиоприемник.
Ашингер разглядывал комнату и с удовлетворением потирал руки. Это не то, что на фронте.
Юргенс познакомил его с хозяйкой – женщиной лет сорока восьми. Она отрекомендовалась