Ответ Данило прислал, пообещав сделать все, что в его силах. Однако предупредил, что Юрий Кончакович ныне силен, а потому воевать с ним ему, Кобяковичу, не с руки, и если уговоры не помогут, то пусть Константин сам думает, как ему защитить свои грады. Оставалось гадать, сумеет ли побратим убедить хана-соседа по степным угодьям отказаться от набега.
Во всяком случае, пока что ни из Ряжска, ни из Пронска вестей не поступало. Молчание и радовало, и настораживало одновременно. Если там тишина – хорошо. Не о чем сообщать, вот и не шлют гонцов, приберегая их для важных вестей. Но возможно и иное. Окружили половцы грады, а воеводы прошляпили и теперь не в силах никого послать.
Опять же при любом самом благоприятном раскладе оставалась еще одна орда – старейшего хана половцев Котяна. На него Константину надавить было просто нечем и некем. Направить к нему послов с богатыми подарками? Глупо. Лебезить перед старым половцем еще хуже, чем совсем ничего не делать. Мудрый хан, немало поживший и изрядно повидавший, немедленно сообразит, что к чему.
Впрочем, тут и соображать особо нечего – дураку понятно, что рязанский князь боится его набега. Боится, ибо людей, чтоб его отбить, не имеет. Тогда уж его точно удержать не удастся. И даже если он примет от князя дары и, лукаво ухмыляясь, заверит в своей искренней, горячей дружбе, то уже через пару дней скомандует своим людям нечто совершенно иное. Ну, скажем, что-то вроде: «Вперед, бойцы! Вас ждут горы серебра и богатый полон». И тогда гореть Ельцу, который стоит ближе всего к кочевьям Котяна, а за ним Данкову и прочим градам, стоящим на Дону.
Вот потому-то, когда Константин возвращался из-под Коломны, невзирая на блестящую победу, он не особо веселился. Да, в самый первый день была радость. Еще бы, иметь втрое большего числом противника и одолеть его, притом такой малой ценой – всего-то несколько человек погибших, – тут впору хоть в пляс пускаться. Но уже на следующий день вновь пришло беспокойство, и сейчас у него не соловьи в душе пели – кошки на сердце скребли.
Вот куда ему теперь повернуть войска? Разделить ратников на две части, чтоб «не обидеть» ни одного из врагов. Об этом не может быть и речи. Хоть Константин и не стратег, но даже его познаний в истории, где речь часто шла о битвах, вполне достаточно, чтобы твердо уяснить – нельзя. При ударе растопыренной пятерней ничего хорошего не выйдет – можно и без пальцев остаться. Тогда что делать, чем жертвовать – Ижеславцем или южными рубежами? С одной стороны, на юге градов куда больше, значит, и рать надо посылать туда. Но с другой стороны, от Ижеславца до Рязани по Оке всего полсотни верст.
Рязанский князь посмотрел на друга, сидевшего поблизости. Вячеслав, облокотившись о борт, задумчиво