– Вопреки моим бесчестным намерениям, поскольку эта юная леди не смогла выйти замуж за Уилкса, то вышла за первого, кто оказался под рукой: брата невесты, Чарльза Гамильтона. – Батлер с сожалением покачал головой. – Какая потеря.
– Гамильтон? О’Хара? Семья из Джорджии? Рядом с Джонсборо?
– Та самая. Господи, как я завидую Чарльзу Гамильтону за ночи любви, что он провел с той несравненной девушкой, прежде чем уйти на войну. За море нежных слов. За долгие-долгие прощания.
– Чарльз Гамильтон мертв.
– Что?
– А вдова Гамильтон в Чарльстоне, гостит у своей тетушки Евлалии Уорд.
Ретт Батлер широко ухмыльнулся.
– Ну, Джон, вот это новости! В последнюю поездку я привез дочкам миссис Уорд французской парчи. Пожалуй, заеду к ним сегодня днем и посмотрю, что они из нее пошили.
Мирные граждане и новоявленные солдаты Конфедерации прогуливались вдоль больших черных пушек, установленных в чарльстонском Уайт-Пойнт-парке.
– А если из пушек начнут стрелять, мисс Скарлетт? – Присси отшатнулась от окна на втором этаже. – Повсюду большие пушки, в море федеральные корабли, и я боюсь, – она наморщила лоб, пока наконец не перескочила на нужную мысль, – боюсь за малыша Уэйда.
«Слава богу, он засыпает у нее на руках», – заметила Скарлетт О’Хара Гамильтон.
– А если мы с Уэйдом будем гулять, когда пальба начнется? Что, если прямо в гавань приплывут и из пушек стрелять будут? У маленького массы Уэйда душа уйдет в пятки!
Чарльстон, колыбель сецессии, остро реагировал на победы федералов.
Федералы хвалились:
– Есть пока такой Чарльстон, где восстание началось, и оно закончится там, где он когда-то был.
В прошлый декабрь пожар в самом центре города уничтожил восемь кварталов с церквями, домами и тем самым залом, где было принято решение отделиться. По городу шептались, что сожженный район предвещает будущее Чарльстона.
– Хоть бы федеральный флот вошел наконец в гавань, – сказала Скарлетт скорее себе, чем Присси. – Развеял бы скуку.
Она с неохотой несла бремя вдовства. Презирала тусклую траурную одежду, ненавидела свою вынужденную обязанность посыпать голову пеплом.
По крайней мере, в Чарльстоне она могла позволить себе лиловую окантовку на рукавах! На родной плантации Тара любой наряд, который не был совершенно отталкивающим,