– Джейми, – сказала Розмари, – почему ты не в форме?
– В форме я похож на зазнавшуюся обезьяну, – признался стройный юноша.
Розмари от волнения вспыхнула.
– Мы готовимся к войне, Джейми! Самой страшно это говорить, но надеюсь, что она все же разразится.
– Вот и Эндрю такой кровожадный. – Фишер содрогнулся. – Посмотри на него. Надел шпоры на бал! Ну и ну.
Раванель улыбнулся Розмари.
Но она не встретилась с ним глазами.
– Да что с тобой, Джейми?
Молодой человек пожал плечами.
– Яне отличаюсь воинственностью. Конечно, я буду сражаться, если нужно, но война чертовски неприятная штука… – Его губы скривились в ироничной улыбке. – Во что она превратит наших коней? Волнует ли политика лошадей?
Джулиет Раванель легонько стукнула веером Джейми по локтю. В те дни мисс Раванель была очень востребована, поскольку занималась вышиванием полковых знамен, а новое видное положение смягчило ее характер. Платье из тафты имело эффектный вырез и хорошо сидело; увы, пурпурный цвет совершенно не шел Джулиет.
– Миссис Хейнз, – она насмешливо присела в реверансе, – разве это не настоящий праздник? У вас все танцы расписаны?
– Те, что не взял Джон, разобрали его престарелые родственники. Лысеющие мужчины со вставными зубами и несвежим дыханием жаждут поухаживать за очаровательной родственницей.
Мисс Раванель просмотрела свою карточку.
– Джейми, у меня свободны два вальса и один променад[15].
– Обещаешь не вести?
Улыбка Джулиет обдала его ледяным холодом.
Джону Хейнзу удавалась кадриль при условии, что партнерша бережет ноги в замысловатых фигурах. Во время танца на губах Розмари застыла улыбка.
– Прости, дорогая, – шептал муж. – О господи, до чего я неуклюжий.
Она чувствовала на спине его руку, плоскую, как блюдо для мяса, а вторую – на талии, тяжело, по-хозяйски обнимавшую ее. Поклонившись после танца, Джон с жаром сказал:
– Розмари, ты самая красивая женщина в зале. А я – самый счастливый муж во всей Южной Каролине.
Розмари боролась с желанием высвободить руку.
– Только в Южной Каролине? – вымолвила она.
– Во всем мире. На каждом континенте этого благодатного мира! – Пухлые теплые губы поцеловали ей руку.
Когда они снова встали в пару для кадрили, в дверях возникло какое-то движение и к ним поспешил служащий с верфи. Джон, наклонив голову, слушал, что тот шепчет ему на ухо.
Хейнз обернулся к жене.
– Дорогая, я должен идти. На берег выгрузили боеприпасы, которые, похоже, предназначались для янки. Отдай мои танцы другим. Не хочу портить тебе вечер.
Розмари