Тканью голубой. Бусы, кольца, целый клад хором солнце отражали. Нарядилась словно ёлка в драгоценные игрушки. Но, подав к еде ватрушки, Пробасила: «Ты без толка приходил ко мне, дружок. Так не лечатся, мой Милый. Ещё вспомнишь бережок, когда хворь отымет силы.
Но коль надо? То иди. Подкрепись перед дорогой,
И… счастливого пути.»
И, усевшись за столом,
Наслаждался пёс едой, дивным подчуясь
Гусём, ведь душистою травой приправлялось это блюдо.
Но компотом запивая, вдруг в окне он видит чудо, будто б гном шёл
Из сарая. И сказала, между прочим, ведьма Нику осторожно:
«Как с обедом мы покончим, мне поведай, коль
Возможно. Как назвала тебя мать?
И откуда будешь родом?»
Ник
– Ник-колаем меня звать. А рождён? В роду я гордом.
ведьма
– Да-а, видать, не беден ты раз перстенёк бриллиантом блещет.
Ник
– Носили прадедов персты. Им наследник себя тешит,
Испытав притом блаженство.
Лгал бесстыдно Ник колдунье,
Видя доброе соседство в юной девушке болтунье.
Но, слыша музыку востока, не мог понять откуда звук. Не долго он
Искал истока, коль ароматами цветов наполнилось пространство вдруг. Ковровый радовал покров. Тюль скрывать пыталась ложе, туда
Тянуло его тоже. Но изобильем стол манил, и Ник с ковра
Не уходил. Он по примеру сел колдуньи, закинув
Ноги словно йог. И слушал песни старой
Лгуньи, понять которых уж не мог.
«Отдай мне перстень золотой.» -
Тихо молвила «девица». Но тут же пёс, представив
Лица, когда б вернул бы облик свой, начал дико хохотать, вдруг
Услыша эха крик. А отказавшись его снять,
Не узнал свой голос Ник.
Коварство – имя её было.
Ох, ненавидела людей! И улыбаясь
Парню мило, в ней кознь продумывал злодей:
«Час эйфории наступает, когда б во мне узрел бы ту, о ком
Тоскует и страдает, исполнив тайную мечту. Уж не откажет деве в малом, Навеки вечные и даром отдаст любимой перстенёк, чтоб стать моим
Бы крошка смог. Однако если б я траву не приняла, жизнь
Сберегая, вот так же бредило б главу. Но хоть и лишку
Отдала, впрок сей отравы закупая, но дельце это
Того стоит. Его упорство не скала, успех
Уж близко где-то бродит.»
Но, продолжая хохотать,
Взглянув на «деву» Ник осёкся. И тут же
Маму начал звать, коль страх с любовью в нём боролся.
Ведь в обрамлении волос, ниспадающих до пола, взирал на Ника
Рыжий пёс. Он вскочил, как от укола, коль и ушки показались из прически
Того дива. Но когда и ручки рвались халат расстёгивать игриво?
Страшась нательного покрова, застегнуть пытался
Снова. Видя, как и грудь, и торс изменил
Растущий ворс.
Но всё ж осталась она в лифе,
Да в шароварах голубых, да вся в издельях
Золотых, ну как божок в старинном мифе. Но вдруг