I
Случилось это раннею весной.
Не голод, холод иль пурга, так горе талою
Водой на пса обрушилось опять. И без того жизнь
Не легка, но долгожданная пора смогла приют его отнять,
Каким была ему нора. Но как и прежде замерзавший, потерявший
Свой покой, одиночество познавши, жил надеждою одной. Что вернётся, Наконец, из неведомых окраин его любящий «отец», его ласковый
Хозяин. Не уходил от пепелища, здесь был когда- то его
Дом. Лишь временами печь, да пища ждали
В хате за мостом.
«Ну что ж», – промолвил пёс
Аскет: «Уже весна прийти готова, морозов
Лютых больше нет, и можно ждать уже без крова. А там
Глядишь, дождусь пору, слеза росы когда стекает. Когда и почка по
Утру, проснувшись, зев свой раскрывает, лес обрядится в свой наряд. Но что Со мной, чему я рад?» Пёс, оглядев следы пожарищ, подумал: «Я схожу
С ума, уж здравый ум мне не товарищ, ведь здесь не рай, ведь здесь
Тюрьма. Вселила верность в заточенье. Была бы смерть мне
Облегченьем. Но её не буду звать, потому
Как надо ждать.»
Но тихий шорох за спиной
Прервал думы его ход. Взвизгнул он:
«Пришёл, родной!». Но тут же гость незваный тот
Был встречен яростной атакой. Но слыша речь, вдруг замер
Пёс: «Ну ладно, хватит уж, не тявкай! Кто ж приказал тебе стеречь избы Сгоревшей головешки?» Сиял пред ним великолепный, не превзойдённый в Тайной слежке, сам король зверей бессмертный. Он обходил свои владенья, Спасая подданных от бед. Достоин труд был восхищенья, раз переполнен Злобой свет. И редко видел кто Ларику. Но слух о мудрой его силе
Был герою ведом Нику, так прозвал его Василий. И, склонив
Главу свою, пёс сказал: «Прости, великий! На посту ж
Давно стою, стал я здесь совсем уж дикий.
Так охраняя пустоту, уже как
Год я друга жду.»
король
– Не мудрено и одичать. Но выбрал сам свои пути. Чем
Здесь от голода рычать? Не лучше ль к городу пойти?
Смотрел в раздумье из-под лобья
На пса облезлого волшебник: «Слетают жжённой
Кожи хлопья, от худобы мог снять ошейник. Но не снимал.
А значит любит. Помочь бы надо бы собрату. Себя он
Верностью погубит, доверья ж нет к людскому
Стаду. Ну разве что, забрать с собой?»
король
– Послушай, друг мой дорогой,
Бесполезны твои муки. Уж навсегда, ты мне
Поверь, родных шагов умолкли звуки. Уж не откроется
Та дверь, и на порог не выйдет радость. Потому как твой хозяин
Не надёжен, вот в чём странность. Но путь по жизни полон
Тайн. Отныне будешь мне служить и во
Дворце достойно жить.
Ник
– Благодарю тебя сердечно за
Сострадание твоё. Но пост не брошу я беспечно.
Моё с ума сведёт нытьё, с тобой уйдя, ведь здесь покой
Оставлю я навеки. А вдруг вернётся он за мной?
Тебе ль не знать, как человеки любить
Умеют и страдать?
«О да, о да… И мне ль не знать?»
Король промолвил грустно: «Умеет род любить
«Искусно»! Высокомерие над меньшим братом «столпа» планеты
Голубой клянёт природа уже матом, царицу ж видит он рабой. Опустошит Зелёный дом род варваров в надежде обогатиться не трудом, убийством,
Как и прежде. Видать, тщеславный человек в себе родном
Судью узрел, коль множит, походя, калек,
И жизни ставит он предел.»
Ник
– О нет, король мой дорогой! Василий добр, он не такой.
король
– А хочешь, пёс наивный,
Я расскажу тебе как было? И твой дружок
Такой «невинный» тебе откроется при-ми-ло. Случилось это
В страшный зной. Костёр, разросшись на поляне, метнувшись к лесу шёл Стеной, щадя одни лишь только камни. И запылали здесь леса!
Но в панике ты был оставлен! Когда б прикованного
Пса в дар Перуну отдал хозяин.
Ник
– Пленил за дело он меня…
король
– За то, что ты средь ночи, дня,
Стихии чувствуя огней, безумно воя здесь,
Метался. Желая всех спасти людей от той зловещей
Западни. Ведь приближались уже дни, когда бы жар до вас добрался,
Но что обрёл ты в благодарность?