Потом вроде всё продолжалось, как обычно. До тех пор, пока вскоре не проявила себя трихомонада простейшая, одноклеточная. Я простил Ирочку. Даже вопросы не задавал, простил – и всё. Я и сам не агнец божий, не мне судить других, тем более – её. Могу представить себе, что там, в Октябрьской, случилось. Понять – наполовину простить. В каких-то ситуациях она ничего не могла с собой поделать. Дитя природы – она не могла поступить иначе, это было выше её сил.
Все мы созданы для любви. Одни могут дать её очень мало, совсем чуть-чуть. У них узкий диапазон и ограниченные возможности. Другие готовы одаривать многих. Плохо ли это? Если двигаться в русле сложившейся, привычной морали – плохо. А если смотреть шире?
Прошло месяца полтора. Вроде избавились от одной напасти. И тут новая – словно обухом по голове. Ира, оказывается, в интересном положении. Непонятно, почему такое случилось. Береглись как могли. В те допотопные времена изделия №2 подолгу отсутствовали в продаже, а другого ничего и не было. Но всё равно предохранялись мы хорошо. Тем не менее всё бывает, по опыту знаю – мои сперматозавры почти летучие и очень зло-ядовитые. Но где гарантия, что к ней залетел именно мой посланец, а не какого-нибудь Толика? Нет, я решительно не хотел иметь серьёзного будущего с этой неокрепшей духом ундиной, тем более – не хотел плодить безотцовщину.
Котек привела ко мне домой молодого парня – гинеколога. По странному стечению обстоятельств – тоже Толика. А может, ничего тут и не было странного, может быть, как раз того самого Толика?
«Попробуем обойтись без хирургии», – деловито сказал он и сделал укол моей нежной подружке, ввёл что-то сосудорасширяющее или, наоборот, сжимающее. Меня мутило от пошлого комплексного обеда, накрытого для предполагаемого любовного пиршества. Он колол и препровождал мою душеньку к моей койке, сам, конечно, оставался в другом помещении. Потом снова колол, потом опять в койку. И так несколько раз. Никогда ничего более позорного в моей жизни не было. Толик снисходительно улыбался, подбадривал: «Тореадор, смелее в бой!» и, похоже, смотрел на нас обоих как-то сверху вниз – или, может, это мне показалось? Из задуманного Толиком ничего не получилось: пришлось решать всё обычным образом, официально, конечно.
После этого мы редко виделись с моей ундиной. Всё постепенно сходило на нет.
Она сказала, что встречаться со мной больше не будет. Возникло ощущение, что у неё кто-то появился и она не хотела быть «плохой девчонкой», которая скачет из постели в постель. В общем, дала мне «от ворот поворот». Представляю, как злорадствовала вторая Ирина, её наперсница! А может, и нет. Может, она вообще ревновала юную Котек ко всем мужчинам?
Я старался не особенно огорчаться. «С самого начала было ясно, что