– Тебе бы в КГБ работать, – осклабился он, глядя на меня в упор.
– Все же лучше, чем под твоим руководством, – сдерживая негодование, прошипела я.
Это отнюдь не было камнем в огород покорно исполняющей волю своего заносчивого сутенера Оксаны, я не хотела обидеть ее, кесарю, как говорится, кесарево, а слесарю – слесарево.
– Иди, – резко кивнул Дюковой Денис.
Но она от неожиданности, казалось, потеряла не только дар речи, но и способность перемещаться в пространстве.
– Иди же, – злобно повторил и нетерпеливо мотнул головой Брусков.
Она испуганно посмотрела на него, потом на меня и, еле передвигая ноги, пошла прочь. Ну точно деревянная. Я проводила ее взглядом, в котором жалость мешалась с отвращением. Овца смиренная!
– Кому же это, интересно, ты намерен на меня пожаловаться? – с гордым вызовом спросила я.
– Ты не очень-то нос задирай! – приблизил ко мне свое красивое, дышащее презрительной яростью лицо Брусков.
Я заметила, что правое веко и верхняя губа у него слегка дергаются. Волнуется. Изматывающую работенку себе он выбрал. Ему бы на подиумах костюмы от Армани да белье от Кляйна демонстрировать, а он по барам сомнительным ошивается, сутенерничает…
– Кому надо. Вот только когда пожалуюсь, обидно, тебе даже узнать не удастся, кто с тебя шкуру живьем сдерет, – с ехидной гримасой пародийно просюсюкал Брусков.
– А еще что-нибудь, кроме того, что угрожать и бедных девочек обирать, ты умеешь? – с высокомерным презрением сказала я.
– Умею, – загоготал Денис, – вот щас прямо тут трахну в жопу тебя.
Он тряхнул и крутанул меня так, что я, словно бальная партнерша в танго, сделала по крайней мере два оборота вокруг своей оси и уткнулась в холодную стену. Денис тяжело и возбужденно задышал мне в затылок. Но это не было дыхание обуреваемого жаждой секса самца. Это было жаркое и хриплое клокотание ненависти и злобы. Он завел мою правую руку за спину и встал вплотную ко мне.
– Ну как, нравится? – язвительно спросил он, – это только начало. Хочешь, я познакомлю тебя с процессом нежного, как укус сколопендры, умерщвления? Возможны разные варианты, но результат будет один и тот же – твой милый ротик, которому бы сосать и сосать, забьют комья земли.
– И кто же, интересно, ковырять будет мерзлую землю? Или это входит в твои обязанности? Ты, наверное, не только сутенер, но и что-то вроде шестерки у тех, кто охраняет твой грязный бизнес, – с ненавистью проговорила я.
Ответом был сильный толчок в спину. Я едва не влетела лицом в стену.
– Я не посмотрю на твой фейс, разукрашу так, что родная мама не узнает! – разъярился он еще больше.
– Ты, наверное, привык к подчинению маленьких несмышленых девочек, папочка безусый. – Я отдавала себе отчет в том, что рисковала, по крайней мере своей физиономией, но возмущение, кипевшее во мне, заглушило голос