– Спасибо!
И я, не отходя от экрана, начал натираться «превосходным кремом». Нужно отдать должное фармацевтам, крем обладал приятной текучестью и мягкостью. Я почти безболезненно натерся им. На всю процедуру ушло полтора тюбика. Интерактивный экран медпункта всё это время выжидательно светился.
– Всё спасибо, больше ничего не требуется. А эти тюбики я оставлю себе. Хороший крем.
– Мы всегда рады Вам помочь! Будьте здоровы!
Вернувшись к бассейну, я немного побродил – ожидая полного впитывания, оделся и, отправился в ангар лунной базы. Поднялся в СМ-2м, упав в кресло пилота, вызвал текстовый редактор и включил видеозапись. Начал набирать текст: «Сегодня 6 февраля 1 го…». И замер… Я только сейчас заметил дату на экране монитора: 10 августа 123 года! Ускорение грандиозное!
«10 августа 123 года Пространства Сваронски. Это мой третий визит в пространство… Побывал на воссозданной лунной базе. Купался в бассейне. Получил массу положительных эмоции и ожёг в придачу. Экскурсию по станции продолжу в следующий раз. А сейчас сердце зовёт меня к прародительнице человечества – Земле. Здесь в моём пространстве промчались 123 года, а сколько миллиардов лет там? Что я сейчас увижу, какие ещё сюрпризы меня могут ожидать на планете? Может, уже есть высшие формы сознания? Осмотр планеты совершу на патрульном крейсере Миг-1000. Надеюсь, меня не ждут фатальные сюрпризы из-за предпочтения крейсера моему старому и верному СМ-2м. Время на бортовом компьютере СМ-2м 13.30. Ну, что же – в путь!».
– СМ-2м, я полечу на Землю на патрульном крейсере. Никого, кроме меня, не впускать.
Сказав так, я улыбнулся – на всей базе нет ни одной живой души, никого, кто мог предпринять попытку проникновения в корабль.
– Приятного полёта, кэп!
Первая экскурсия на Землю (18-32 стр.)
Странное чувство не давало мне покоя, беспокоя как-то исподволь, исподтишка, тревожа отсутствием чего-то важного и неосязаемого. На ум приходило навязчивое и давно забытое чувство потерянности, именно потерянности в таком огромном, знакомом и всё же чужом мире, где в суете и суматохе окружающего может быть холодно и одиноко. Как в детстве, когда, увлёкшись пёстрыми игрушками, выставленными в витрине, ты отпускаешь тёплую руку мамы и затем, вдоволь насмотревшись на яркие мордашки и манящие машинки, понимаешь, что потерял нечто главное в своей жизни – тепло и заботу, надёжность и уверенность. И тут же какофонирующий мир становится пустым и пугающе холодным… и безжизненным, потому что ты не слышишь ритма биения сердца главного человека твоей жизни…
И это странное, тревожащее чувство, беспокоящее меня, и было вызвано неслышимым мною ритмом жизни этого мира. Как если бы вдруг оказаться в работающем парке аттракционов одному, совсем одному – карусели и качели, американские горки и колесо обозрения – всё вращается и сверкает огнями, но нет тех, для кого запущен весь этот механизм веселья…, и потому он безжизнен и пуст…, и сразу пропадает желание веселиться и развлекаться. Никто не увидит твоей радости и восторга.