– Я пересекла пустыню, испытывая жажду и невыносимую жару. Несколько раз находилась на волоске от смерти. Стала рабыней и на арене вынуждена была бороться за свою жизнь, и ты смеешь говорить, что я напрасно прилетела сюда?!
Шерват помрачнел.
– Верно. Тебе стоило прислушаться к мнению родителей и оставаться на Арменее.
– И выйти замуж за ненавистного императора, ты это хочешь сказать?.. – мой голос сорвался.
– Так было бы лучше для всех нас. Я ведь уже говорил, что лучшей партии, чем император Эронии, вам не найти.
В просторной комнате звук хлесткой пощечины прозвучал неожиданно громко. Я ударила Шервата по лицу не от чувства полного бессилия, переполнявшего меня, скорее для того, чтобы вызвать его гнев, но добилась совсем другого. Он с удивлением застыл, прикоснувшись к своей щеке.
– Каждый раз, находясь на краю гибели, я молила Великую Матерь, чтобы она даровала мне возможность увидеть тебя перед смертью. Я не боялась умереть, я боялась, что не смогу предупредить тебя об опасности.
Кажется, я стала пробиваться через неприступную стену харата. Его глаза смотрели с недоверием и одновременно с яростным желанием поверить мне, но он продолжал оставаться на месте, прожигая потемневшим взглядом насквозь.
– Разве ты не понимаешь, что своим безразличием причиняешь мне невыносимую боль? Я ничего так не желала, как быть с тобой рядом и знать, что нужна тебе, но ты постоянно отталкивал меня. Шерват… – жалобно позвала я синекожего эрлеванца, не в силах что-либо произнести.
– Милена… – впервые за долгое время обратился он ко мне по имени и в голосе его послышались отголоски раскаяния и боли, казалось разрывающей его душу на части. – Прости… – добавил он тише.
– Можешь не извиняться. Сама виновата, напридумала себе…– мне вдруг стало все настолько безразлично, что я лишь устало прикрыла глаза. Только чувствовала, как слезы скатываются по щекам, оставляя мокрые дорожки.
Мне было все равно. Боль я почувствую позже, когда останусь с ней наедине.
– Помнишь: в детстве я мечтала, что когда-нибудь вместо тиары ты украсишь мою голову свадебным венком, сложенным из прекрасных цветов Эрлевана. Взяв за руку, поведешь по дороге, украшенной хрупкими лепестками. Мы могли быть счастливы, Шерват, но ты, видно, и, правда, никогда не любил меня.
И… Великая Матерь, он внезапно поддался вперед. Его ладони с нежностью обхватили мое лицо, стирая слезы, а губы накрыли мои. Как же сладок был поцелуй харата! Я словно пила бальзам из его губ, терпкий на вкус, исцеляющий мое измученное сердце. Радость переполняла меня до краев. Ей мало было пространства внутри меня, и она вырвалась на свободу, окрыляя. Шерват шептал на эрлеванском ласковые слова, смысл которых до меня не доходил. Я лишь чувствовала, как он ласково целует мои щеки, глаза, принося утешение, умоляя больше не совершать глупостей.
– Девочка моя… Видит Архун, я пытался не думать о тебе, боялся, что в тебе говорит глупое женское упрямство, но теперь понимаю, что