– Почему? – спросил Кайя.
И я нашла ответ, для него, да и для себя тоже:
– Хуже нет, чем жить с тем, кому ты отвратителен.
Кот заурчал и лизнул ухо шершавым языком. Утешает? Или пытается сказать, что я дура. Кайя же вспыхнул. Рыжие вообще легко краснеют, он же и вовсе пунцовым стал, особенно уши.
– Простите, если заставил вас так думать.
Теперь он говорил тихо, почти шепотом, отчего мне становилось страшно. И чтобы не дрожать, я обняла кота. С ним тоже будет жаль расставаться. Наверное, жальче, чем с драгоценностями, платьями и окаменевшим вианом.
– Леди… Изольда, – на моем имени Кайя запнулся, – поверьте, я ценю ваше благородство…
А мне-то казалось, что это просто дурость.
– …и глубоко раскаиваюсь в тех неосторожных словах, которые нанесли вам обиду. Но вы ведь все слышали?
– Многое. Я не собираюсь никому ничего рассказывать, если вы об этом.
– Благодарю, но я о другом. Возможно, Урфин в чем-то прав…
В том, что я меньшее зло? Определенно. Даже если брать сугубо по килограммам.
– …и хотя я категорически не одобряю его методы, но должен просить вас сохранить договор в силе. Если, конечно, я сам не вызываю у вас отвращения.
Какой неожиданный поворот. И кошачьи когти, впиваясь в плечо, предупреждают – лучше тебе, Изольда, согласиться. Хотя бы ради наглой рыжей морды, ну, той, которая мурлыкать перестала и дыхание затаила, ожидая ответа.
– Вы будете моей женой, леди Изольда?
Вот! И что мне оставалось ответить?
– Но вы же совсем меня не знаете! – Я попыталась воззвать к его разуму, если уж собственный отказал.
– Как и вы меня, – возразил Кайя.
И аргументы закончились. Нет, я могла бы рассказать, что леди из меня при всем моем старании не получится, а я даже не уверена, что буду стараться. Не по мне это их существование в каменной клетке замка и разграфленное приличиями бытие. Вышивки шелком. Глупые игры. Наряды. Это вдруг потеряло смысл. А что обрело? Не знаю. Только, глядя в рыжие глаза Кайя, я ответила:
– Тогда согласна.
Я протянула руку, желая скрепить этот, куда более честный договор рукопожатием, но Кайя понял по-своему. В огромной его ладони моя казалась крошечной, едва ли не детской. И черные змеи татуировки отползли, словно опасаясь моей слишком чистой кожи.
– Вы очень хрупки. – Кайя осторожно коснулся пальцев губами.
И я вспыхнула.
От макушки до пят. От чертовых пальцев, которые вдруг задрожали, до ослабевших колен. Я взрослая. Совершеннолетняя. И далеко не девица.
Я даже порно смотрела.
А тут вдруг… надо взять себя в руки, но вряд ли выйдет. Щеки небось полыхают, что знамя социализма. И сердце засбоило. Мысли же в голову и вовсе неприличные полезли.
Чтобы