Гуннива сидела, спрятав лицо в ладони.
– Нет, нет, нет… – шептала она, уже не понимая, что именно отрицает.
– Сейчас в тебе бушуют инстинкты, ты яришься, будто сука над пометом, и это нормально. Но включи голову, Гуннива, заставь ее работать! – рявкнул фон Клокке. – Дурная повитуха не должна была совать тебе его в руки. Пойми, обретя ребенка, ты потеряешь все! Мы это уже обсуждали. Ты казалась смышленой девочкой, так не разочаровывай меня сейчас.
– Нет, нет…
– Ради себя, моя девочка, ради королевы, ради страны. Мы не можем позволить этим скользким гадам из Парламента, Гильдий и военным манипулировать Агнесс. Ты вернешься и поставишь на место этих кукол. А я устрою для тебя самый выгодный союз. С достойным мужчиной, который не погнушается твоим… прошлым.
– Нет…
– О мальце можешь не тревожиться. – Эрих фон Клокке, видимо, посчитал, что разговор окончен, и вперевалку направился к двери. – Я прослежу, чтобы он ни в чем не нуждался. Так что просто забудь. Сколько там тебе? Двадцать пять?
– Двадцать два.
– Двадцать два… Видишь? Самый сок. Новость о смерти новорожденного придаст тебе трагического флера, королева не устоит. А об этом забудь.
Он ушел, а Гуннива еще долго сидела, раскачиваясь, обхватив себя за плечи. Она не плакала.
Грудь ныла, пачкая рубашку каплями молока. Последнее, о чем Гуннива могла забыть – это причиненное ей зло.
– Только взгляните на герцогиню Амберхольд! На ней золота даже больше, чем на королеве.
Гуннива не оборачивалась на шелестящие шепотки других фрейлин.
– Говорят, есть мужчины, которые приписывают ей сходство с Фрейей.
– Ну надо же! Должно быть, они имеют в виду способ, которым она платит за свои украшения.
Первая фрейлина только поджала губы в нитку. Придет время, и эти глупые девицы будут ночевать у ее порога, только чтобы добиться аудиенции королевы.
– Я, конечно, могу ошибаться, но эти аметисты похожи на стекло.
А пока она промолчит. Пусть даже вертятся на языке десятки хлестких фраз, которые могли бы заставить всех троих заткнуться. Ничего сложного для понимания: только напомнить, как их прабабки месили коленками навоз под галльскими повстанцами, в то время как ее предки вели вперед войска. Из грязи в князи, так, кажется, говорят? Она еще вернет их в родную грязь.
Фрейлины чинно семенили за Агнесс в зал, где предстояло встретиться с Советом и Захарией Йохансоном. Уже доносились до слуха аккорды, выводимые струнным квартетом и касался обоняния запах роз, украшавших помещение.
Агнесс