– Да ты просто, оказывается, зверь! Ты фашист! – доносилось до меня.
Я, честно признаться, был не то, чтобы растерян, я был на грани отчаяния.
Мало того, что я ударил авторитета, но я узнал в нём моего сына, того самого мальчика из нашей игры, кому моя Света перебинтовывала ссадину на виске!
Я ударил Игоря Новикова сосулькой по его ране!
Мне, вдруг, стало отчётливо ясно и понятно, что дни мои сочтены.
Слегка обескураженный авторитет – Игорь Новиков стоял и удивлённо разглядывал сначала свои ноги, потом руки, а потом, отстранив от себя воспитательницу, и меня.
Воспитательница застыла от неожиданности.
Сердце моё билось в такт мерцанию снежного наста, искрившегося от радужного эха света, льющегося из покосившегося фонаря, похожего на заблудившуюся сомнамбулу.
Морозный воздух стал тёплым.
Всё, как бы, прощалось со мною.
Даже дети, лишённые состояния покоя априори, вдруг остановились и нахмурили брови, будто б наступили на медузу.
«Морская фигура на месте замри» – так бы выразился, наверное, скульптор Микеланджело по этому случаю.
То, что произошло вслед, так и останется загадкой для того подразделения моего головного мозга, в чьи функции входят психоаналитические и психофизические исследования.
Мой обидчик, как Щорс, подошел ко мне, протянул руку и сказал:
– Ты всё правильно сделал! Молодец! Уважаю. На твоём месте я поступил бы так же. Мир? В натуре.
Пока мы горячо жали друг другу руки, воспитательница достала бинты, обмотала голову пострадавшего вторым слоем марли и, хлопнув в ладоши, призвала всех опомниться и продолжить потеху.
– А, ну! Строимся! Строимся! Парами! Парами! Песню запевай!!!! Раз! Два!
– Что тебе снится, крейсер Аврора, в час, когда утро встаёт над Невой? … – хором запели дети.
Так у меня появился приятель – Игорь Новиков, из уст которого мне удалось впервые в жизни услышать смешившие меня до слёз, нецензурные слова, похожие на дольки репчатого лука нанизанные на шампуры шашлыка его пословиц и частушек.
Польщённый моей искренней радостью, увидев во мне поклонника его творчества, Игорь баловал меня этими смачными гостинцами каждый день, речитативом исполняя всё новые и новые.
Однако вернёмся обратно.
Я могу с уверенностью сказать, что после случайного инерционного ответа моей хрустальной сосульки на вопрос кованой подошвы офицерского валенка Игоря Новикова, одной из причин, послужившей тому, что я не был, тут же из мести, разорван в клочья бравыми подельниками Игоря, была причина экзотическая по своей сути.
Я был единственным женатым заключённым.
Я был женат!
Света Петрова, сдерживаемая своими подружками, дочками и приятельницами, подозревая самое худшее, что может случиться со мной, рвалась мне на помощь, а благородные кореша Игоря были не настолько уж падшие люди, чтобы тягаться