Раздается звук, по силе сопоставимый с колокольным звоном, а по тональности – с громыханьем листа кровельного железа, сброшенного в лестничный пролет.
Древние стены отражают этот звук, и он уносится, многократно усиленный эхом, во все концы исполинского дворца. Звук настолько силен, что, кажется, стены не выдержат и рухнут.
Чудовищный грохот оглушает короля. Он не ожидал такого мощного звукового эффекта.
Гвардеец открывает бессмысленные глаза, вскакивает со стула и вытягивается перед королем. Рука его непроизвольно шарит в воздухе, ища древко секиры.
– Ваше величество! – рявкает он. – Все споко…
Король предостерегающе поднимает руку. Солдат окостеневает с открытым ртом.
«Неужели Агния и с этим?.. – брезгливо морщится король. – Ну и вкус же у этой дурехи… Какая же у него рожа несимпатичная, глаза круглые, глупые, подбородок какой-то вялый… Экий неприятный солдатик… Слюнявый, неприбранный какой-то… Тьфу!»
– На, держи, вояка херов, – цедит он и протягивает солдату алебарду, – держи свою дрыну… Ну и голова же у тебя, братец!.. Вот бы нам, – монарх завистливо вздыхает, – такие головы…
Король и гофмаршал продолжают свой путь… Они идут длинными переходами, через анфилады бесчисленных залов с каминами таких невероятных размеров, что в каждом из них, кажется, без труда может поместиться хор Королевской оперы вместе с капельмейстером. Зачем столько каминов, если все равно эту роскошную хибару не протопить?..
Огромные залы набиты всяким псевдоантикварным барахлом. Концертными и кабинетными роялями, некоторые из которых инкрустированы полудрагоценными камнями. Шахматными столиками из бронзы и красного дерева с расставленными на них фигурками из хрусталя и моржовой кости. Неподъемными дедовскими сундуками, окантованными широкими железными полосами. Беломраморными скульптурами каких-то неведомых, якобы древнегреческих, богов с мощными ногами и крепкими задницами и специально – уже в наши дни – отбитыми носами и отколотыми по локоть руками.
«Фальшь, фальшь, всё фальшь…», думает король с отвращением.
Стены залов украшены творениями ненавидимых королем бездарных местных живописцев. На фламандцев и флорентийцев денег у асперонских королей никогда не хватало… Сюжеты картин примитивны, а сами полотна похожи на увеличенные цветные картинки из дешевых книжек комиксов. Внезапно король останавливается. То, что он видит на розовом мраморе пола, повергает его в изумление.
– Нет! Я не выдержу! Ну и денек сегодня! Взгляни! Еще немного и твой король вляпался бы в лошадиное говно! – восклицает он театрально, пальцем указывая на кучку конского навоза, в которую едва не угодила его правая нога.
Гофмаршал поражен не менее короля.
– Скоро вся страна –