– Ну и как вам?
– Это великолепное создание богов! – воскликнул Шло. Черт прогладил бородку.
– Ровно наоборот, но я вас понял. Не за что, – ответил Черт. Флейтист приподнял правую бровь. – На этом праздник окончен.
Корни расплетались, разбирая заведение целиком, а кроны деревьев с треском вновь устремились к небу. Вскоре на зеленом, примятом поле осталась длинная и широкая линия вскопанной земли. На ее краю сидел Черт. Он поднялся, отдал Галошу череп, сложил костяной стул, сунул его подмышку и забрал самодельную чашку.
– Благодарю. Ну что, куда вы направитесь дальше?
– Полагаю туда, куда приведут нас энтузиазм и врожденный талант искать неприятности! – гордо ответил Галош, устало переваливая аккордеон за спину.
– Звучит многообещающе. Если будите в Княжестве, Королевстве, Ханстве… – Черт задумался, – да в каких угодно землях, заглядывайте к нашим сегодняшним гостям. У меня столько записок с приглашениями для вас, что не счесть, – он поглядел на солнце. То уже вышло из-за горизонта наполовину. – Посему, разрешите откланяться, – Галош отвесил низкий поклон. Шло выставил перед собой флейту и так же поклонился.
Черт подмигнул, насторожив обладателя флейты. По щелчку когтей корни обвили именинника и в мгновение ока утащили под землю. Музыканты остались одни посреди леса. Из места, куда только что утянули Черта, фонтаном вылетели записки и точно живые собрались горкой на траве. Некоторые были написаны на коже, другие на костях, третьих на коре, четвертые на листьях деревьев.
Нечистивая вечеринка высосала все силы из выступающих. Дотащившись под тень от ближайшего дерева, они упали на землю, показавшейся им блаженной мягкости кроватью, и моментально уснули.
Галоша разбудило чересчур громкое стрекотание кузнечиков. Замутненное сознание не понимало, какое сейчас столетие, и так же не могло снова отключиться, дабы дать досмотреть сон про сольное выступление в «Королевском театре». Он полежал ещё с закрытыми глазами, пока не почувствовал, как согреваются пятки.
Недалеко от дерева у костра, оперев подбородок на колено, сидел Шло и внимательно перебирал оставленные нечистью записки.
– Шо ытвоа, бвку ой? – флейтист скривился лицом.
– Чего? – Галош собрался с мыслями, прочистил горло и повторил:
– Что делаете, друг мой?
– М. Записки смотрю. Нас тут во все части света зовут.
– Хм…
– Что?
– Я вам раньше не рассказывал, однако в моей голове уже очень долгое время лелеется одна мысль.
– Делись, – Шло слушал, взяв тазовую кость с выжженными на ней рунам.
– Мне хочется написать песню.
– Тебе мало что ли? – Шло перевернул камень с нацарапанным рисунком, кого-то большого, обнимающего кого-то