Ничего не изменилось. Кому и знать, как не мне, ведь этот профиль веду только я.
Далее идет описание внешности: цвет волос (рыжий); цвет глаз (зеленый); наличие особых примет, которые можно использовать при опознании, – имеются в виду шрамы и другие дефекты, татуировки, протезы, импланты (ничего такого у мамы нет). Графу, в которой следует указать, во что она была одета в момент исчезновения, я оставила пустой, потому как этого просто не знаю. Равно как и следующую, о вероятных способах перемещения – куда и каким транспортом пропавшая могла направиться; сведениями о состоянии зубов и образцами ДНК я также не располагаю. А вот фотография здесь имеется. Я отсканировала и увеличила единственный снимок, который бабушка не спрятала на чердак: мама со мной на руках на фоне слонихи Мауры.
Так, теперь контактные данные полицейских, которые составляли тогда протокол. Один из них, Донни Бойлен, вышел на пенсию и сменил место жительства. В настоящее время живет во Флориде, страдает болезнью Альцгеймера (удивительно, чего только не узнаешь из Интернета). Другой, Верджил Стэнхоуп, был повышен в звании до детектива-следователя, в последний раз упоминался в полицейских новостях 13 октября 2004 года. Благодаря «Гуглу» я выяснила, что этот человек больше не является сотрудником Полицейского управления Буна. И все, более никакой информации. Такое ощущение, что Стэнхоуп вообще исчез с лица земли.
Думаете, это странно? На самом деле подобное случается гораздо чаще, чем вам кажется.
Целые семьи пропадают посреди бела дня неизвестно куда: дом остается пустым, но в нем работает телевизор, на плите кипит чайник, по полу разбросаны игрушки; семейный автофургон обнаруживают брошенным на парковке или затопленным в каком-нибудь пруду, однако никаких тел не находят. Студентки колледжей бесследно исчезают, написав номер телефона на салфетке незнакомцу в баре. Старики уходят в лес погулять, и больше о них никто не слышит. Вечером мама целует малютку на ночь и укладывает спать, но кроватка оказывается пустой еще до наступления утра. Случается, что матери семейств, составив список покупок, садятся в машину, отправляются в ближайший супермаркет и больше не возвращаются…
– Дженна! – прерывает мои размышления голос бабушки. – У меня здесь, вообще-то, не ресторан!
Я опускаю крышку ноутбука и выхожу из спальни. Притормозив на полпути, выдвигаю бельевой ящик и выуживаю из его глубин тонкий голубой шарф. Он совсем не подходит к джинсовым шортам и майке на бретельках, но я все равно обматываю воздушную ткань вокруг шеи, торопливо спускаюсь по лестнице и залезаю на один из высоких табуретов у кухонного островка.
– Думаешь, мне больше нечем заняться, кроме как ждать, когда ты наконец-то соизволишь позавтракать? – ворчит бабушка, стоя ко мне спиной и переворачивая блин на сковородке.
Моя бабуля вовсе не седая добродушная старушка, каких показывают по телевизору. Она работает контролером в местной службе по надзору за оплатой парковки, и я могу пересчитать по пальцам одной руки случаи, когда видела ее улыбающейся.
Я очень хотела бы поговорить