Снова легкая рябь, теперь уже с признаками нарастающего воодушевления. Мать облизнула губы, откинула голову, будто на ней уже была корона. Сестры ее поглядывали друг на друга, снедаемые завистью.
– Мы также согласились, что прямой опасности эти силы не представляют. Перс живет за нашими границами и нам не угрожает. Пасифая замужем за сыном Зевса, он проследит, чтобы она знала свое место. Ээт сохранит трон, если согласится, чтобы за ним следили.
Брат кивал с серьезным видом, но я видела, что глаза его улыбаются. Я и небо могу застлать. Попробуйте-ка следить за мной.
– Все они поклялись к тому же, что эти способности проявились самопроизвольно и неожиданно и не было здесь ни злого умысла, ни попытки бунта. Волшебную силу трав все они открыли случайно.
Удивившись, я снова бросила взгляд на брата, но лицо его оставалось непроницаемым.
– Все, кроме Цирцеи. Она призналась во всеуслышание, что стремилась обрести свою силу, и вы тому свидетели. Ее предостерегали, но она ослушалась.
Лицо моей бабки, застывшей в резном кресле из слоновой кости.
– Она не повиновалась моим приказам, отрицала мою власть. Она отравила себе подобную и совершила другие вероломные поступки. – Его раскаленный добела взгляд остановился на мне. – Она осрамила наш род. Неблагодарностью ответила на нашу заботу. Мы с Зевсом решили, что за это она должна быть наказана. Она будет жить в изгнании, на необитаемом острове, где никому не сможет причинить вреда. И отправится туда завтра.
Меня пронзила тысяча глаз. Хотелось закричать, взмолиться, но не хватало дыхания. Мой голос, пусть и тоненький, пропал. Я думала, Ээт встанет на мою защиту. Бросила на него взгляд, но он лишь молча смотрел на меня, как и прочие.
– Еще одно, – продолжил отец. – Как я уже сказал, очевидно, что эту новую силу породил наш с Персеидой союз.
Лицо матери победоносно блистало, пробиваясь сквозь застивший мне глаза туман.
– Поэтому решено: я не стану больше зачинать с ней детей.
Мать вскрикнула и упала навзничь сестрам на колени. Ее всхлипывания эхом отдавались от каменных стен.
Дед медленно поднялся на ноги. Потер подбородок. И сказал:
– Что ж, пришло время пира.
Факелы горели подобно звездам, потолок простирался над головой, высокий, будто небесный свод. В последний раз я наблюдала, как все нимфы и боги заняли свои места. Я оцепенела. Все думала: надо попрощаться. Но братья и сестры омывали меня словно волны скалу. Насмешливо шептались, проходя мимо. Я вдруг заскучала по Сцилле. Та бы хоть осмелилась все высказать в лицо.
Думала: с бабкой нужно попробовать объясниться. Но она тоже от меня отвернулась, а ее морской змей спрятал голову.
Мать по-прежнему рыдала, окруженная стайкой сестер. Когда я приблизилась, она подняла голову, чтобы все видели, как прекрасно и безмерно ее страдание.