– Буран-то? – ответил Адуш. – Нет, не порвёт. Он – воспитанный.
Воспитанный Буран ещё раз от души зевнул и закрыл глаза, всем своим видом показывая, что мы можем быть свободны, а он будет отдыхать.
***
Дом у Саклая оказался просторным, а, благодаря «Свету звёзд», ещё и светлым. Я подошёл поближе и присмотрелся к, закреплённому на потолке, сияющему кристаллу. Ну, точно горный хрусталь! Именно таким я его и видел на фотографиях. Правда, там был целый пучок, когда из основания росли до десяти пирамидок, а тут пучок был явно разделён, и была только одна пирамидка, но горела она качественно. Высокая, статная, с толстой, пшеничного цвета, косой, женщина быстро собрала на стол и молча, с достоинством, удалилась.
Хозяин дома жестом пригласил садиться и, дождавшись, когда рассядемся мы, уселся сам. Так же молча, разложил из чугунка по тарелкам рисовую кашу с крупными кусками мяса и, взяв руку толстый ломоть хлеба, принялся есть. Похоже, у них тут разговоры не в чести. Ну, ничего, это мы поправим. Не все умеют говорить телепатически. А мы, и вообще, только словами свои мысли и выражаем. А аппетит разыгрался зверский. Ещё бы! Весь день по лесу шли, даже на обеде сэкономили. Перекус консервами не в счёт. А каша была вкусная! Масляно блестевшие рисинки – одна к одной, аромат – слюной захлебнуться можно, а мясо слегка жирное, мягкое, прямо, тающее во рту.
– Что это за место? – насытившись, Игорёха потянулся к пиале с чаем.
– Я не понимаю, о чём ты? – Саклай собрал грязные тарелки и сложил их в таз с водой.
– Что это за посёлок?
– Это наша родина. Мы живём тут и стараемся ни с кем не вступать в контакт. Тут жили наши отцы, деды и прадеды.
– А остров? Почему он в таком густом тумане? Я, сначала, подумал, что вокруг него бьют горячие источники, но туман не был тёплым. Он был никаким. Это не пар.
– При помощи тумана Ульгень укрывает наш остров от посторонних взглядов, когда его видно, и переносит его туда, куда надо.
– Переносит?
– Да. Посмотрите в окно.
Мы, как по команде, повернули головы к окнам и поражённо уставились на белую муть. Темноты не было. Такое я видел однажды, когда во время бурана сидел в деревенской избе в глухой деревушке на Урале. За окном тогда была такая же белесая муть и, несмотря на ночь, в хате было светло.
– Что это? – вырвалось у меня.
– Это перенос. Нас уже нет на озере.
– Как же так? – вскочил на ноги Лёха, чуть не опрокинув стол. – Как мы вернёмся? Я не собираюсь оставаться тут!
– Не переживай. Старейшины знают, что делают. Даже, если вы будете умолять старейшин, вас тут не оставят. Тут живут только хранители.
– И ты хранитель?
– И я.
– Как он, хоть, выглядит, артефакт этот?
– Я и слова-то такого не знаю. Что это такое?
– Ну, амулет этот, который вы храните?
– Санаа, – подсказал Адуш.
– Это лучше самому увидеть. Вот, решит Эркеш-тайда вас к нему допустить, сами увидите.
– Адуш, – повернулся