– Цагельник, это враг, который пришел убить тебя! И если ты в него не попадешь, то он в тебя не промахнется. Ты, брат мой, на войне, а здесь убивают. Так что отбрось все сомнения и смотри, чтобы руки не тряслись. Чем больше ты немцев положишь, тем больше шансов у самого остаться в живых. Понятно? – он посмотрел Сашке прямо в глаза.
– Так точно, понятно! – ответил тот, стараясь побороть накатившую дрожь и успокоить трясущиеся руки.
Чтобы поскорее прийти в себя, Сашка решил представить, будто все это понарошку, всего лишь игра, такая же, как и в детстве. От этой простой мысли сделалось легче, даже появился какой-то непередаваемый азарт, когда он вновь целился в перебегающие фигуры немцев.
Когда стало темнеть, атаки прекратились. Потеряв больше десятка убитыми, враг остановился, чтобы восстановить силы и подтянуть тяжелые орудия поближе, решив с утра окончательно покончить с обороняющимися. Над полем боя наступила долгожданная тишина, нарушаемая осветительными ракетами да редкими выстрелами.
– Нужны патроны, – подвел неутешительный итог младший лейтенант, посмотрев в ящик, на дне которого их оставалось всего несколько штук, – надо попытаться пробраться на склад. Кто пойдет? – он посмотрел в усталые запыленные лица.
– Я схожу, – вызвался Емельянов, – приходилось там раньше бывать в карауле, так что все подходы знаю.
Аккуратно открыли дверь и выпустили сержанта из дота, договорившись об условном сигнале по его возвращении. Как только Емельянов ушел, младший лейтенант снова собрал всех:
– Ребята, надо пособирать оружие у убитых немцев. Неизвестно, получится у сержанта найти боеприпасы или нет, а время терять не хочется. Заодно, может, получится раздобыть перевязочные средства для Паши и немного воды. Кто пойдет?
На этот раз вызвались идти Федор и Сашка.
– Мы так-то оба маленькие, проскочим, не заметят, – задорно ответил Федор.
– Только аккуратнее, если что, мы вас прикроем, – наставлял их младший лейтенант.
И вот сзади закрылась тяжелая дверь, Сашка с Федором остались снаружи дота, направляясь на свое первое опасное задание. Замирая под белым светом немецких осветительных ракет, они стали ползать по лугу, обыскивая убитых фашистов. Старались держаться вместе, чтобы было не так страшно смотреть на безжизненные холодные тела.
– О, гляди, что нашел, – Федор приподнял мертвую руку немца, на которой темнел кожаный ремешок с часами, – себе возьму, они ему уже не понадобятся, – и он деловито стал снимать трофей.
– Выбрось, дурак, – зашептал Сашка, – грех это, нельзя у покойников вещи отбирать.
– Ну, мы же отбираем у них патроны и еду, – не понял Федор, продолжая возиться с ремешком.
– Это другое, а вот часы и фотографии – это грех.
– Ну, ничего, я думаю, он не обидится, – Федор тихонько рассмеялся. – Ладно, поползли дальше, –