Истекающий кровью наг возвышался над – как ему казалось – обреченным врагом, на его вытянутом лице играла жестокая и по-жуткому человеческая улыбка. Парень отзеркалил его ликующую гримасу и демонстративно сплюнул нагу под ноги… то есть под хвост. Тот потупился, а потом понял, что человек смотрит вовсе не на него. Он смотрит на что-то ЗА ним.
Но обернуться нагу так и не довелось. Нактак-арин, которая уже успела разделаться со вторым змеем (и обрела по этому случаю две рваные раны в боку) прыгнула ему на спину и вонзила блеснувшие матовой белизной зубы в короткую шею сына подгорной тьмы. Кошка была уже немолода и некоторые моляры и премоляры в ее пасти давно стерлись или даже сломались. Но клыки длиной с предплечье взрослого мужчины все еще таили в себе смертоносную ярость совершенного убийцы.
Наг так и не смог понять, что с ним произошло. К тому моменту, как он затих, фригийский царь как раз закончил полосовать на лоскуты второго из вверенных ему противников. Он звучно выдохнул, демонстративно отер пот со лба тыльной стороной ладони и обернулся. На его глазах парень отбросил копье и, сильно хромая, подбежал к своей кошке. Зрачки нактак-арин тут же расширились, потеряв вертикальность, хищнический азарт мгновенно покинул их. Кошка тихо муркнула и ткнулась лбом в лицо друга. Разумеется друга, а никакого не хозяина, как сначала подумал Мидас.
Но умиляться древнему богу было некогда. Он вновь посмотрел на Карна, который стоял, широко расставив ноги, а змеиный маг валялся перед ним ничком и жалостливо поскуливал. О нет, нет, нет! Мидас уже видел такое, но в прошлый раз парень сам сумел остановиться, да и то была всего лишь глупая гарпия, отвратительное порождение Лимба.
Темный наг был разумным созданием, рожденным в Ра существом с тремя аурами, как у человека. Карн ломал его личность, комкал его волю, эмоции и память, точно листок пергамента. Рвал их на части, переплетал самым жестоким и немыслимым образом и… наслаждался волнами беспредельной власти, омывавшими его душу потоками темного холодного пламени. Это нужно было прекращать. Мидас не понаслышке знал, к чему могут привести такие пристрастия.
Власть – это наркотик, а ментальная власть над чужой волей – это чертов слег Стругацких, даже хуже. С него нельзя «слезть», разве что благородно самоубиться, избавив мир от мерзкого выродка, который никогда не остановится в попытке испепелить еще одну личность.
Мидас уверенно двинулся к парню, который – как могло показаться со стороны – просто стоял и улыбался. Его губы подергивались, он часто и глубоко дышал, иногда тело прошибали короткие конвульсии и в такие моменты с губ Карна срывались едва слышимые продолжительные стоны. Выглядело довольно странно. Но на деле было не странно, а опасно, запредельно опасно!
– Хватит! – пророкотал Мидас. – Прекрати!
Карн даже