– Извозчик, ну-ка догони его еще раз! Сделаем второй круг! – приказал я.
И вновь, едва коляска поравнялась с мальчишкой, я схватил его за ухо и втащил внутрь.
– А-а! – завопил он истошным голосом.
Пришлось не только придавить его шпагой, а еще и по губам дать – чтоб замолчал.
– На дыбу тебя, на дыбу, – пообещал я.
– Ваше высокопревосходительство… ваше сия-а-ательство, – запричитал он. – Я же все… все… как на духу…
– На духу – не на дыбе!
– Все! Все расскажу, – уверял меня мальчишка.
– Что же поляк твой, так и просидел безвылазно в номере, пока его не зарезали? – спросил я.
– Как же-с?! Выходил, обедать выходил, в общей зале кушать изволил…
– С кем он обедал? Говорил о чем? – напирал я с вопросами.
– Один был, один. Ни с кем не говорил… За обед заплатил…
Последние слова мальчишка произнес с некоторым неудовольствием, словно за покойным должок остался.
– А что, за что-то не заплатил? – удивился я. – Вы же, шельмы, за постой вперед берете!
– За постой, – кивнул он. – А за вино не заплатили!
– Какое вино?
– То вино, что заказывали, когда вы изволили мадемуазель Мими навестить, – парнишка неожиданно осмелел, в голосе появилась заносчивость. – Хранцуз, что с вами был, самую дорогую бутылку взял. Платим, сказал, в двойном размере, только, говорит, на номер запишите…
– Вот как, – удивился я.
– Только номер-то хранцуз указал не мадемуазель, а шляхтича, – обиженным голосом закончил мальчишка.
– Да с чего ты решил, что он француз? – воскликнул я.
– Хранцуз, хранцуз, – стоял на своем отрок.
– Ладно! – я повысил голос, и мальчишка вдавил голову в плечи. – Француз, так француз. Он прохвост, но безобидный. Давай-ка к шляхтичу вернемся. Так что же он, молчал весь обед?
– Так только парой фраз обмолвился, да хозяин наш Пантелей Федорович намекнул ему, чтоб помалкивал, – рассказал мальчишка.
– Чем же он хозяину не угодил? – спросил я.
– Так он изъяснялся в том смысле, что с Наполеоном договор нужен…
– Какой договор? – сорвалось с моих уст.
– Договор, чтоб не идти более войной друг на дружку, – продолжил мальчишка.
– Так ты ж только что сказал, что шляхтич один обедал! С кем же он разговаривал? – повысил я голос.
– Истинный крест! – мальчишка перекрестился. – Один он был, один. И ни с кем не разговаривал.
Я вдохнул и неспеша выдохнул, едва сдержавшись, чтобы не двинуть отроку по зубам.
– Да ты, я вижу, и впрямь на дыбу хочешь, – процедил я. – Что ж ты мне, шельмец, голову морочишь?! Так говорил он или не говорил?! А если говорил, так с кем?
– Ваше высоко… Ваше сиятельство,.. – перепугался мальчишка. – Ни с кем он не говорил! Он один сидел, и так, знаете, люди вокруг говорят, так и он нет-нет да что-нибудь