Тем более, никуда не скрыться сейчас, на людном пляже Севастополя. Я опасливо скашиваю глаза на маму – ну точно, лицо напряженное, губы поджаты. Вот-вот начнется занудное бурчание. В желудке возникает сосущая пустота. Ну почему мне только десять лет и я не могу повернуться к маме, гордо расправив плечи, вытянуть руки в ее сторону и несколько раз стукнуть указательными пальцами друг о друга перед ее лицом! На тебе, хочешь, чтобы я палец о палец ударила – вот, смотри, пожалуйста, как у меня хорошо это получается. Теперь ты довольна? А потом повернуться и уйти от нее навсегда – раз я такая нехорошая и отравляю ей жизнь, пусть живет без меня.
Слезы наворачиваются у меня на глазах, ведь на самом деле уйти мне некуда и даже устроить акт неповиновения я не могу, тогда мама заведется еще больше и будет прессовать меня с утроенной энергией и гораздо дольше. А потом еще и вспоминать много лет подряд страшную обиду, которую я ей нанесла, хотя это уже погоды не сделает, учитывая наличие нескольких десятков других страшных обид.
Вдруг чья-то рука, мелькнув у меня перед глазами, ловко надвигает бело-розовую панаму мне на нос. Что за глупые шутки!
– Ой, это вы! – с удивлением слышу радостный мамин голос.
Кто это еще? И почему мама радуется? Я сдергиваю панаму и вижу перед собой Валю с Сережей. Они уже искупались в море, тела усыпаны переливающимися на солнце капельками воды, влажные ноги облеплены песком. Оба широко улыбаются.
– Как хорошо, что вы нас нашли! – с восторгом восклицает мама.
– Это Сережа вас увидел! – довольно поясняет Валя, – Мы ждали-ждали когда вы позвоните, а потом сообразили, что дали вам не тот телефон, старый. Наша родня ведь недавно переехала. Мы – бегом сюда. Вещи положили и давай пляж прочесывать. А то еще подумаете, что мы вам специально номер наврали, обидитесь.
Мы с мамой переглядываемся, глазами договорившись хранить тайну о потерянной бумажке. Мамина хандра исчезает, словно ее и не было, мне тоже становится легко и весело. Как будто ушли тучи, засияло солнце, а мир стал дружелюбнее и добрее. Жизнь налаживается.
– Пойдемте, мы для вас местечко заняли, – зовет нас Валя за собой. Пока мы идем к их вещам, я думаю о том, что эта мягкая и добрая, излучающая тепло женщина наверняка никогда не обвиняет своего сына в несуществующих грехах, не говорит ему про «об стенку горох» и «палец о палец», не устраивает бойкотов. Мне тоже хочется такую маму.
С тех пор мы встречались каждый день – днем ходили на море, вечером гуляли по городу. Мамы щебетали, не переставая, Сережа галантно меня развлекал, не подавая вида, что с малявкой ему скучно. Он был единственным мужчиной в нашей компании и по-мужски опекал всех троих, заботился – одной воды купить, другой – мороженого, третей сумку понести. Занимал для