Её крик переключил внимание сестёр на меня. Мама бросилась ко мне, встала передо мной на корточки, начала меня ощупывать:
– Температуры нет. Что с тобой?
Я хотела что-то сказать, но губы и язык меня не слушались. Я испугалась ещё больше. Наконец, сильно заикаясь, я выдавила из себя:
– О-о-ни ме-ме-ня съе-дят?
– Кто? Кто тебя съест? – хором закричали женщины.
– Кры-кры-сы!
– Идиотки! Такие истории при маленьком ребенке рассказывать. Она же умирает от страха! – прокричала бабушка.
Тут все, перебивая друг друга, начали меня успокаивать:
– Опасно в полуподвальном помещении. Знаешь, там, где окна наполовину в земле находятся. А мы на втором этаже. Они сюда не заберутся. А потом, посмотри, как нас много, мы тебя в обиду не дадим.
Но никакие уговоры на меня не действовали. Я продолжала дрожать от страха. Я успокоилась лишь тогда, когда мама взяла меня на руки, крепко обняла. Я согрелась в её объятиях и уснула.
Прошло несколько дней. В тот день мама и тётя сидели за столом в кухне и что-то готовили к приходу бабушки. Тётя сидела у окна и вдруг испуганно вскочила, глядя в окно:
– Почта, – сказала она. – Почтальон вошел во двор.
Я недоумевала: "Почему она так боится почтальона? Я много раз видела почтальонов, они не были страшными. Я их совсем не боялась."
А тётя продолжала:
– Когда же всё это кончится? Когда почтальон не будет вызывать такого страха? Я как вспомню, как женщина в соседнем дворе кричала после прихода почтальона, до сих пор мороз по коже.
Я слушала и думала: "А почему мама не боится почтальона? "
А тётя продолжала, обращаясь к маме:
– Тебе хорошо, ведь там, где находится твой муж, не стреляют.
Они разговаривали, и я несколько раз слышала слово "война". И тётя и мама очень злились на эту войну. Какая же она, эта злая война? Люся, соседская девочка, сводила меня однажды в музей. Там я видела музю. Он был большой, покрытый коричневой шерстью. У него была длинная морда и очень большие когти на лапах.
– Война, – думала я, – это такой же музя, только очень большой, очень. Его очень трудно победить.
Когда взрослые меня спрашивали: "Когда же к тебе вернется твой папа?" Я твёрдо отвечала:
– Вот убьёт войну и вернется.
Спустя двадцать лет, во время свадебного путешествия, я повела своего мужа в этот музей. Чучело медведя стояло на том же месте, около невысокой деревянной лестницы, ведущей в зал с экспонатами. Я улыбнулась ему, как старому доброму знакомому:
– Ну, здравствуй, музя! Вот мы и снова с тобой свиделись.
Но это потом, а пока я, сидя на полу, играла со своими кубиками, размышляла о войне и слушала разговоры мамы и тети, с работы вернулась бабушка и криво усмехаясь, заявила:
– А ведь мы прославились на весь город.
– Чем это?
– Сегодня к нам в магазин зашла одна женщина, перемерила много всякой обуви, ничего не купила, но зато рассказала, как у кого-то крысы всё мясо