– Там труп, – хрипло прошептала я.
Невероятно, как он мог вести себя, словно это обычная послеобеденная прогулка по берегу реки.
Томас отпрянул, прижав руку к груди. Он перевел взгляд с меня на труп и округлил глаза.
– Правда? А я-то был уверен, что это Зимний бал. Жаль, что я надел свой лучший костюм.
– Как умно.
– Ты же говоришь, что тебе нравятся мужчины с большим…
– Стоп. – Я подняла руку. – Умоляю. Здесь мой дядя.
– Мозгом, – все равно закончил он, улыбнувшись, когда я покраснела. – Уодсворт, я действительно потрясен тем, какое направление принимают твои непристойные мысли. Мы на месте преступления, имей совесть.
Я скрипнула зубами.
– Почему ты такой болтун?
– Если хочешь знать, это…
– А вот и вы.
Дядя походил на человека на грани срыва. Я никогда не могла понять, была ли для него смерть утешением или раздражителем.
– Освободите помещение!
Полицейский медлил, глядя на дядю, словно тот лишился здравого смысла. Дядя повернулся к мужчине в костюме и вопросительно поднял брови.
– Инспектор Бирнс? Мне с моими учениками нужно осмотреть место преступления. Пожалуйста, велите своим людям подождать в коридоре. Сюда уже набилась половина Манхэттена. Если потревожите что-нибудь еще, мы будем для вас бесполезны.
Инспектор оторвал взгляд от жертвы и внимательно посмотрел на дядю, а потом на нас с Томасом. Если его, американца, и раздражало, что какой-то англичанин выгоняет его с места преступления, он этого не показал.
– Хорошо, ребята. Дадим доктору Уодсворту немного времени. Идите опросите соседей, может, они что-то видели или слышали. Хозяйка говорит, что видела мужчину. Составьте описание. – Он взглянул на дядю. – Сколько она тут пролежала?
Дядя покрутил кончики усов, он осматривал тело с тем хладнокровием, которому учил нас с Томасом.
– Не больше половины суток. Может, меньше.
Инспектор Бирнс кивнул, словно так и думал.
– Свидетели говорят, что она сняла этот номер вчера вечером, между половиной одиннадцатого и одиннадцатью часами.
Дядя снова осмотрел жертву, глядя будто бы сквозь нее и погружаясь в то самое хладнокровное состояние, необходимое для поиска улик. Лондонцы считали его бессердечным. Они не понимали, что ему пришлось ожесточить своё сердце, чтобы избавить их от мучительной неизвестности о судьбе близких.
– После вскрытия мы будем знать больше, – сказал он, знаком показывая на свою медицинскую сумку, – но на первый взгляд, судя по степени трупного окоченения, она скончалась между пятью и шестью часами утра. Однако эта оценка может измениться, когда мы соберем больше научных фактов.
Инспектор Бирнс застыл в дверном проеме, его лицо оставалось бесстрастным.
– Вы расследовали убийства Потрошителя.
Это