Из окна видно хуже, чем с балкона, но зато безопаснее. Надёжно замаскировавшись в белом шифоне штор, я навожу камеру, ожидая удачного момента, чтобы сделать снимок.
Однако шоу наблюдаю не только я: в высоком сером доме напротив движение – на балконе приторно и вызывающе громко смеются две девицы. Лицо одной из них мне знакомо – видела в школе. Обе разглядывают моего братца, обмениваясь с ним сальными шуточками.
– Фото на память? – он резко поднимает голову и смотрит на меня. И эта его садистская пакостная ухмылка…
Глупо прятаться, ещё глупее делать вид, что меня у этого окна не было.
– Слишком много чести, – отвечаю. – Всего лишь хотела разглядеть, что за бред ты набил на затылке: с Либби вчера поспорили.
– Не на затылке, а на спине. Просто подойди и посмотри. Так не проще?
– Проще.
И я спускаюсь, подхожу. Смешливые барышни из дома напротив уже вовсю натирают пеной чёрный глянец Мустанга, давным-давно отмытого от любых микроскопических частиц пыли. А хозяин, как петух в курятнике, распустил свой хвост, щедро раздаривая улыбочки и комплименты помощницам.
– У тебя здорово выходит, Мэй… но попробуй двигаться ещё плавнее, – мурлычет миниатюрной азиатке прямо в маленькое ушко.
Видела бы Мегера эту картину. Её прямые патлы завились бы в бараньи кудряшки от злости.
Заметив меня, Дамиен покидает свой курятник и медленно, нарочито не торопясь, приближается, чтобы развернуться спиной, вернее, тем местом, где у него татуировка.
– Так хорошо видно?
В его тоне нет и тени игривости, бывшей в нём секунду назад. Его голос, предназначенный для меня – всегда смесь раздражения с презрением.
– Более чем, – отвечаю и задаюсь вопросом: «Зачем вышла? Ведь знаю же, хорошего от этого ушлёпка не дождусь никогда в жизни!».
Между его лопаток синевато-серой краской набит странноватый на вид треугольник. Ни имён, ни инициалов – только рисунок.
– Почему треугольник? – спрашиваю.
– Погугли, – отвечает.
Но мне, честно говоря, уже совершенно плевать на рисунок – спина, вся в волнах, как рифлёная доска, говорит только об одном: этот Нарцисс вкалывает в тренажёрке, не жалея живота своего. И всё ради чего? Азиатка и её подружка не отлепляют глаз от «тела», плотоядно облизывая каждую мышцу взглядами.
– Спасибо, что показал, – нет сил наблюдать за этими танцами перед случкой. Тошно.
– Не за что, удачи в споре, – отвечает и уходит.
И ни слова больше, каждый расходится по своим делам. Я – завтракать, Дамиен – трясти веером своих изумрудных перьев.
А дальше у меня утренний кофе с молоком и ложкой мраморного мороженого и представление: