– Куда ты хочешь? – спросил Егор, ласково проведя по ее волосам ладонью. От его прикосновений у нее снова и снова забегали мурашки, и было вовсе не важно, сколько времени они вместе.
– Не знаю, – мечтательно запрокинув голову, произнесла Ника. – Здесь где-нибудь есть колесо обозрения? – поинтересовалась она.
Егор улыбнулся.
– Одевайся теплее, там прохладно, – сказал он, не сводя с нее глаз.
– У меня есть личный обогреватель, печка, плед. Называй его как хочешь, но с ним очень тепло, – ее многообещающая улыбка дала простор его фантазии.
– Только лишь тепло? – уточнил Егор, сделав вид, что серьезно обиделся.
– Иногда, конечно, прохладно… – пошутила Ника. – Но чаще… – она сделала паузу и медленно провела холодной ладонью под его футболкой. – Но чаще… жарко, – широко улыбнулась она.
– Мы будем греться? – лицо Егора сияло, а глаза мерцали лукавым огнем.
– Мы будем кататься, – парировала Ника и, оторвавшись от него, быстро ретировалась, чтобы одеться.
Они долго гуляли по парку аттракционов.
Дурачились.
Ели одну на двоих сладкую вату. Мороженое. Вкус, которого Ника пыталась запомнить навсегда.
Они много смеялись.
И целовались. Как будто впервые. До тех самых бабочек в животе. До покалывания в кончиках пальцев.
Они наполнили этот день моментами. Моментами, когда они вместе. Рядом.
Жизнь целиком состоит из таких мгновений. Какие-то останутся для нас важными. Какие-то сотрутся из памяти, не оставив и следа.
Все в жизни бывает однажды.
Ника потеряла десять лет таких моментов и не хотела больше терять ни одного.
Глава 74. Больно прощаться
Всю ночь, не сомкнув глаз, Ника лежала в кровати и смотрела на спящего Егора.
Она невесомо касалась его лица ладонью, пытаясь запомнить тактильные ощущения от прикосновений и не желая представлять, что эти губы может целовать кто-то другой.
Было невыносимо трудно. Дышать. Прощаться.
Алина, как и собиралась, рано утром заехала за Егором. Просверливая Нику взглядом насквозь, она молчала, но всем своим видом давала понять, что способна на все.
Ника держалась достойно, хотя чувствовала себя ватным шариком, брошенным в сметану. Она увязала, а шансов выбраться почти не было.
Пока Егор собирался, Алина вручила Нике заветную толстую папку.
– Сегодня все решится, рыжая. Процесс будет долгим. У тебя будет время свалить со всеми своими вещичками, – ядовито улыбалась блондинка.
– Ты знаешь, Анечка, я думала, мне тебя жаль, но нет. Ты сама сделала свой выбор. Кем стать. Какой стать. Жалеть надо было ту девочку, которой ты когда-то была. Но не ту суку, которой ты стала. Жизнь все расставит на места, деточка, – Ника говорила спокойно и сдержанно, но настойчивая кошка отчаяния уже царапалась в ее двери.
– Говори сколько угодно, рыжая, но я тебя уже почти не слышу. Твой голос удаляется все да-альше и да-а-альше, –