– Застегнуть? – поинтересовался Егор.
– Нет, – отрезала Ника и демонстративно положила предательски сверкающую при свете лампы цепочку на стол. – У тебя уютно, – почти непринужденно сказала Ника.
– Не знаю, мне не нравится, – ответил Егор, глядя Нике в глаза. – Наверное, потому, что я уже был там, где мне по-особенному уютно.
После этого в комнате повисла гнетущая тишина, которая щекотала нервы обоим присутствующим.
– Фильм посмотрим? – предложил Егор после ужина.
– Давай, – тихо ответила Ника.
Они уселись по разные стороны дивана.
Ветер яростно хлестал по окнам звонкими лезвиями дождя. Игра в молчанку неуклонно поднимала уровень напряжения в комнате.
Внезапно погас свет.
– Я найду свечи, – сказал Егор, порываясь вставать.
– Оставь как есть, пожалуйста. Так лучше, – ответила Ника.
– Хорошо, – согласился он и снова откинулся на спинку дивана.
В непроницаемой темноте повисло неловкое безмолвие. И Ника, и Егор оба чувствовали, как медленно закипает кровь, ускоряя бег по капиллярам. Напряжение растекалось по комнате будто липкая масса, и они безгранично в нем увязали.
– Я знаю, почему ты вернулся, – наконец робко произнесла Ника.
Егор молчал.
– Я знаю, почему ты вновь уехал, – Ника не понимала, откуда берется смелость не молчать, и продолжала: – Теперь я понимаю, почему ты не возвращаешься.
– Ты не знаешь того, о чем говоришь, Ника, – перебил ее Егор.
– Объясни мне тогда, – твердо просила Ника.
– Я не могу вернуться… – начал Егор, пытаясь разглядеть ее в абсолютной темноте.
– Не можешь или не хочешь? – нетерпеливо оборвала его Ника.
Коктейль из злости и отчаяния бешеным шейком бурлил в ее крови и придал решимости.
Егор в мгновение оказался рядом и навис над сидящей Никой.
– Ты не знаешь того, о чем говоришь, Ника, – Егор обхватил ее лицо ладонями. – Я не вижу твоих глаз, – помедлив, выдохнул он.
– Так лучше, – Ника сглотнула комок подступающих слез и попыталась отстранить его руки.
– Упрямая, – прислонившись лбом к ее лбу, прошипел Егор. – Сколько можно уже?
– У меня тот же вопрос, Егор. Сколько можно мучить меня? – слезы ручьями катились из ее глаз, но голос был тверд.
– Не делай так. Я не могу смотреть, как ты плачешь, – Егор почувствовал, что она плачет, хоть и не мог видеть этого в кромешной темноте.
Его губы больно жгло солью этих слез, желание и безнадежность буквально разрывали его.
– Ника, может случиться так, что я не смогу вернуться, – теперь его голос дрожал. – Что тогда? – он был в смятении.
– Один раз у тебя уже получилось, – выпалила Ника.
– Может, ты была права. Тогда.