Бедной душе, молодой и свободной;
Чёрная, льнущая к днищу вода,
Ты замолила мой грех первородный…
Только одна тебе ведома цель,
Та, что тревоге сродни корабельной…
Так раскачай же свою колыбель!
Так убаюкай тоской колыбельной!
«Шамора. Шамора. Шамора. Шамора…»
Шамора. Шамора. Шамора. Шамора1.
Как заклинание палеолита.
За море, за море, за море, за море —
Дуй без оглядки! дорога открыта!
Там, за грядой горизонта туманного,
Неба и моря встречаются токи,
И в ореоле мерцания странного
Град Гелиополь встает на востоке…
Шамора. Шамора. Шамора. Шамора.
Град Гелиополь над маревом сонным.
Бросила берег и дом свой душа моя
И растворилась во вздохе муссонном…
«Как во Владивостоке в сентябре…»
Как во Владивостоке в сентябре
Разнеженно поблёскивает море,
Сомлевшее на бархатной жаре
Блаженной поволокою во взоре!
А сквозняком подбитые дворы!
А бабочка, пронзённая булавкой!
А хризантем пушистые шары,
Плывущие над рыночною давкой!
А – главное! – чумазый катерок,
Подобный жизнерадостному богу,
Что, успевая обернуться в срок,
Меня везёт по Золотому Рогу!
Он – умница! он не заставит ждать,
Томиться в глупой праздности и злиться,
Хотя и не дано ему узнать,
Что буду я (лет этак через пять)
На берегах иных ему молиться…
Произведения
…есть такие произведения – и стихи, и проза, но чаще стихи, – которые так сразу готовыми и являются, будто Кто-то надиктовал их тебе, нужно было только записать (Ахматова об этом очень точно сказала: «и просто продиктованные строчки// ложатся в белоснежную тетрадь…"), годы проходят, а они – как пришли, так и стоят перед тобой во всей своей прекрасной наготе (здесь, конечно, – ироническая улыбка). Но чаще я возвращаюсь… эти бесконечные правки мучают и дребезжат в тебе – как не болезненный, но крайне раздражающий звон в ушах… И всё же рано или поздно наступает момент, когда и эти муки заканчиваются и – да… позднее дитя встаёт перед тобой в полном своём совершенстве. Очень многое из «Фамильного серебра» я потом основательно переделала. Здесь – даю последние (чтобы не сказать «крайние»)) варианты.
«Я – скрипка полдневного зноя…»
Я – скрипка полдневного зноя.
Я – голос полночной звезды.
Ты тихо становишься мною
К излёту последней версты.
Ты мною становишься тихо —
Так ходики в венах стучат.
Так в ухе звенит комариха.
Так в памяти носится чад.
И, бедное детище смога,
Ты брёл бы во мгле наугад,
Когда бы не эта дорога,
Не мой искупительный яд,
Не пламя