– Ну, наконец-то, явился… Я измучился, дожидаясь…
Глава 3. С тяжёлым сердцем
Аникей мучился сомнениями. Обычно, приняв трудное решение, он гнал все сомнения прочь. Так случалось перед драками, перед женитьбой, перед пьянкой до последнего рубля. Но в этот раз всё получилось иначе. С первых минут завоза на земельный участок строительных материалов, Аникей почувствовал на себе невидимый ему взгляд, лишавший его энергии и трудового азарта. А без живого азарта всякое начатое дело тут же начинает казаться ненужным и обременительным. С тяжёлым сердцем довёл Аникей до конца завоз стройматериалов, расплатился с работниками, распил с ними, как полагается, на штабеле кирпича водочку под лёгкую закуску, распрощался с ними, душевно поблагодарив за оказанную помощь, и стал собираться домой. Тут вновь налилось противной, муторной тяжестью сердце:
– И дёрнуло же меня жениться на городской! Нет в ней нашей веры ни в лешего, ни в чертей, ни в русалок. Да и где бы она их видела? Вот и в колдовство она не верит…
При мыслях о колдовстве Аникей мазнул тоскливым взглядом по изгороди вдоль соседского участка и застыл, столкнувшись с пристальным взглядом колдуна, источающим властную силу.
Глава 4. Жестокий рок, проявивший себя 30 лет назад
Из последних сил колдун взял с тумбочки, стоящей у его изголовья, книгу и протянул её Севе:
– Возьми мой дар… Изучи его…
Сева бездумно повиновался. Едва прикоснувшись к неожиданному подарку, он почувствовал, как крупная леденящая дрожь прошла через всё его тело. И трижды содрогнулось в конвульсиях тело старого колдуна, расставаясь со своей загубленной душой.
Колдун умер.
Да здравствует колдун!
Сотворение человека было великой ошибкой, а искупление всех грехов человеческих крестной мукой и кровью Иисуса Христа – напрасной жертвой. Таким было теперь твёрдое, непоколебимое убеждение Севастьяна, пришедшее к нему одновременно с обретением тайных знаний из книги, подаренной колдуном. Знания эти последовательно, малыми частями открывались ему при проведении особых ритуалов, наполненных ужасами, леденящими кровь, и смертельной опасностью. Приступив к овладению теми знаниями, Севастьян уже не мог отказаться от их дальнейшего изучения. В каждую урочную полночь он приступал к освоению очередной части тайных знаний как наркоман, осознающий пагубность принимаемого им зелья, но не имеющий воли от него отказаться. Предыдущей ночью Севастьян освоил очередную часть тайного учения. Днём он отсыпался, и сны его были страшными.
– Делай то, чему обучился! – требовал, как обычно, от Севастьяна старый бес, прожигая его грозным взглядом и обнажая в ужасающем