Но он избавил ее от напрасных иллюзий.
– Видите ли, я сам ищу невесту, поэтому подумал, что было бы неплохо, если бы мы сравнили наши наблюдения. Мне кажется, леди Джорджина – самая подходящая пара для меня, поскольку у нее огромное приданое и весьма респектабельная семья. Союз с ней доставит удовольствие моим родителям и свяжет родственными узами два достойнейших рода. Как наследник Редмондов я не могу жениться на ком попало, подвергая риску репутацию своей семьи и обманывая надежды отца. Впрочем, такая умная женщина, как вы, наверняка все это уже поняла. И поскольку меня можно смело исключить из вашего списка, то почему бы нам не объединить усилия в поисках подходящей партии?
Она действительно все поняла. Уголки ее губ побелели от напряжения, которое требовалось, чтобы сохранять на устах улыбку. А голубые глаза снова потемнели от гнева.
Медленно отвернувшись от него, Синтия судорожно сглотнула. И Майлс подозревал, что она начинала ненавидеть его.
«Но ненависть лучше, чем равнодушие», – сказал он себе. И в тот же миг у него возникло странное ощущение: будто казалось, что во время этого разговора он натягивал тетиву лука, а теперь она задрожала от напряжения.
– Мисс Брайтли, я мог бы рассказать вам много интересного об этих джентльменах, чтобы облегчить вам поиски достойной партии. Я мог бы… сузить ваш выбор. Чтобы вы не растрачивали свои силы понапрасну.
Она повернула голову, устремив на него ироничный взгляд.
– И вы будете делать все это по доброте… сердечной мистер Редмонд?
Она сделала ударение на слове «сердечной» – словно сомневалась, что у него есть сердце.
Майлс оценил этот выпад кивком и приподнятой бровью.
– Я редко делаю что-либо исключительно по доброте. Какой в этом смысл? Я действую, исходя из логики и поставленной цели. Мне кажется, что вы понимаете это, мисс Брайтли.
На губах ее появилась циничная усмешка.
– И что вы потребуете в обмен на вашу ценную информацию, мистер Редмонд?
Тетива натянулась, стрела полетела.
– Поцелуй.
Глава 4
Майлс замер в изумлении; он был шокирован своими словами, но все же не взял их обратно и не извинился.
Он молчал, наблюдая за Синтией.
Она тоже молчала, оценивая своего мучителя. Он был рослый и широкоплечий, не такой стройный, как его брат, Лайон. Но его нельзя назвать неуклюжим. И вел он себя не так, как большинство мужчин. Большинство из них, как она заметила, выдавали свое внутреннее беспокойство, теребя пуговицу на одежде или постукивая пальцами по бедру – даже если при этом они произносили любезности, рассчитанные на то, чтобы очаровать ее. А этот не шевелился, хотя в его позе не было ничего неестественного. Казалось, он просто сосредоточился на каком-то предмете. И этим предметом