– Магнезия – это правильно, – согласилась я.
– Главное, чтоб больно было. Это для них первейшее дело.
– Любят бабки магнезию, – механически кивнула я. Однако меня мучило некое невысказанное дурное предчувствие. Я была новенькой, и для меня жалобы бабки еще не стали рутиной. А опыт подсказывал, что Степанцова не симулировала. Только сегодня в виде исключения не симулировала.
– Может, вернемся? – предложила я. – Так, на всякий случай.
Саша испепелил меня взглядом. Однако смутные сомнения не утихали и продолжали меня терзать. Поэтому вместо обеда я упросила водителя довести меня до бабки. Картина, как я и чувствовала пятой точкой, уже спрогрессировала. Еле живая бабка отомкнула мне дверь и практически рухнула на подставленные руки. С трудом доволочив полуобморочную старушку до машины, я диагностировала острое пищевое отравление. По дороге, после уколов и капельницы Полину Ильиничну наконец вырвало, и она стала давать сумбурные показания.
– Это они! Они! Отравить меня хотели! Их грибы!
– Значит, вы ели грибы? – обрадовалась я, поняв, откуда ноги растут. Может, и в первый раз все разъяснилось бы, будь Большаковский повнимательнее. Но если вы кому-то пятнадцать лет колете тройку и все так поступают, то переключиться сложно.
– Ела, – кивнула бабуля. В целом, несмотря на очевидность симптомов, мы с Сашей проворонили отравление грибочками. Надо сказать, он мне потом только что руки не целовал. Поскольку, если бы бабка умерла, да еще при каком-нибудь повторном вызове, не миновать нам обоим вылета из родной конторы. Тем более что проступок гастарбайтера наказывается сразу, неумолимо и по полной программе. Но обошлось. Выжила бабка. Собственно говоря, после промывания желудка ее состояние неминуемо стабилизировалось, но пришла в себя она, уже имея в голове пару нетривиальных выводов. Первый касательно грибов. Грибы действительно передала одна из племянниц, и, хотя они были фабричного производства и никак не могли быть специально отравлены, Полина Ильинишна раз и навсегда решила, что дурацкие дочери ее несчастного, ныне покойного брата имеют умысел на ее убийство. Не иначе как с целью завладения имуществом оной, включая сушки и половички. Во-вторых, что ей Бог послал знак в лице меня, пришлепавшей обратно и спасшей ее от неминуемой гибели. Сколько я ей ни объясняла, что идея вернуться к ней связана исключительно с желанием сохранить работу, она и слушать ничего не желала. И стала уговаривать переехать к ней.
– Немедленно переезжаешь ко мне! – скомандовала она.
Я онемела.
– Зачем?
– Ты же работаешь на Сходненской подстанции? – спросила она, проявив недюжинную осведомленность. Еще бы, пятнадцать лет вызывала!
– Ага, – кивнула я.
– От меня ближе ездить! – Степанцова от удовольствия аж разрумянилась. – Значит, будешь у меня жить.
– Это, наверно, дорого, – засомневалась я.
– Дорого? А, ты о квартплате? Это я и сама оплачу. Я член ЦК КПСС с девятьсот… не помню… тридцать пятого, кажется… Пенсия персональная. Льготы…
– А что, вы