– Ничего, – отозвалась я, шустро засунув пасту обратно в холодильник.
– Почему еще не спишь, Ева? – сперва отец появился в дверном проеме, а затем медленно прошествовал ко мне.
– Да вот, – замялась я, вцепившись в кувшин. – Пить что-то захотелось.
Папа разочарованно покачал головой, а затем подушечкой большого пальца прикоснулся к уголку моего рта, стирая остатки шоколадной пасты. Я нечто прохрипела от недовольства и легкого стыда. Понятия не имею, зачем соврала. Просто захотелось.
– Мне кажется, мы мало с тобой разговариваем, – заметил он, усаживаясь на стул.
– Ну, у меня пока нет никаких психических и соматических расстройств, чтобы их обсуждать.
Из-за трясущихся ладоней я немного пролила воду, и тонкой струйкой та потянулась к краю стола.
– Я не только врач, но и отец.
Никудышный.
– Я знаю, пап. Но нечего сказать, правда. У меня все хорошо.
– Ты была таким жизнерадостным ребенком лет десять назад…
– Была, – отозвалась я и залпом осушила свой стакан. – Ты слишком часто вспоминаешь прошлое. Хватит хвататься за него.
– А ты не думаешь о будущем, – спокойно отозвался отец. – Разве это не хуже?
– Там реклама кончилась, – я кивнула в сторону гостиной. – Второй тайм. Пропустишь.
– Если я пропущу твои проблемы, то будет гораздо фатальней.
– Я обрадую тебя, – мой голос повысился, и я вновь ухватилась за глиняный кувшин. – У меня нет проблем.
– Да есть же.
Удар об пол смешался с криком болельщиков по ту сторону экрана. Я тут же опустилась на пол, стараясь поскорее собрать осколки. Благо, на дне почти не осталось воды.
– Как знаешь, – папа покачал головой в привычной для него манере и двинулся обратно в гостиную.
Безнадега какая-то.
Вернувшись, я погасила свет и вновь рухнула на кровать. Каруселью в голове неслись мысли, а я все пыталась сосредоточиться хоть на чем-то отвлеченном. «Интересно, зачем Артему нужна вся эта ерунда со знакомством? – поинтересовалась я сама у себя. – Могла ли я ему действительно понравиться? Это его упорство просто… удивляет. Разве не возможно, хоть на долю процента, что в нем действительно есть симпатия?..» В тот же миг я отчего-то вспомнила, что никогда не целовалась. Даже по-детски нелепо и по-взрослому развратно. Ни-ког-да. Губы вспыхнули одновременно со щеками, и я приложила к ним прохладные пальцы. Затем подушечкой указательного скользнула по нижней губе, глубоко вдохнула и представила влагу чужого рта. Передо мной был юноша, и его запах я не могла спутать ни с чьим иным. Мне казалось, будто наши рты сливаются, а ладонью я впиваюсь в его затылок сквозь шелк графитных волос. Глаза мои сомкнулись, веки затрепетали, а от лица ладонь скользнула ниже. Медленно от груди к животу волнами прибивало тепло и томную сладость.
Интересно, ладони Артема такие же горячие, как мои? Пальцы пробрались под безразмерную футболку, обожгли