и, в случае кончины короля (не дай Бог!) или бесплодности новой королевы, «он поручает вам назначить того, кто станет престолонаследником». Возможно, ответ был согласован и отрепетирован заранее. При отсутствии законного наследника мужского пола парламент предоставлял королю право завещать корону по своему усмотрению. Сообразно этому претендентом на престол становился незаконнорожденный герцог Ричмонд. Он был меньшим из всех зол. Однако хрупкость династии вновь подтвердилась, когда летом 1536 года Ричмонд скончался от туберкулеза или какой-то иной нераспознанной легочной болезни. Генрих распорядился провести тайные похороны, чтобы не допустить общественных волнений, но ничто не могло скрыть тот факт, что судьба наследования отныне зиждилась на двух объявленных незаконнорожденными дочерях. Богато украшенную могилу почившего молодого герцога по сей день можно видеть в церкви Святого Архангела Михаила во Фрамлингеме, в графстве Суффолк.

      Тревога, охватившая Генриха в тот период, стала очевидной, когда лорда Томаса Говарда, младшего брата герцога Норфолка, тем же летом обвинили в измене; ему инкриминировали связь с леди Маргарет Дуглас, дочерью королевы Шотландии. Королева приходилась Генриху сестрой, поэтому король заподозрил Говарда в притязаниях на престол. Говарда заключили в Тауэр, где он и скончался в следующем году.

      В июне 1536 года конвокация высшего духовенства собралась в соборе Святого Павла. Хью Латимер, недавно посвященный в сан епископ Вустерский и главный реформатор, был избран для прочтения проповеди. Текст его наставления отсылал к шестнадцатой главе Евангелия от Луки, а именно строкам, гласившим, что «сыны века сего догадливее сынов света в своем роде» (Лк. 16:8). Латимер обратился к собравшимся с просьбой заглянуть глубоко в душу и спросить себя, какого результата они добились после многочисленных конвокаций. Одиозные вымыслы Рима так и не были изжиты, включая «канонизации и беатификации, дозволения и диспенсации, а также великое множество всевозможных индульгенций», равно как и «стародавнюю басню о чистилище, призванную очистить кошельки верующих». «Вы знаете поговорку, – сказал он им. – От худой курицы худые яйца». В конце своей проповеди он предостерег собрание словами: «Господь покарает вас. Он придет. Он не будет мешкать».

      Реакция пятисот духовных делегатов неизвестна, однако две недели спустя они вручили королю петицию с жалобами на многочисленные богохульства и ереси, распустившиеся по всему королевству. Это был, по сути, плохо скрываемый выпад в сторону Латимера и других радикально настроенных священников. Их не устраивало, что таинство евхаристии описывалось как «карусель с передаванием кусочка хлеба». Священный елей, использовавшийся при помазании, окрестили «маслом епископа Римского». Богоматерь была лишь женщиной, «похожей на мешок с залежавшимся шафраном или перцем». Литургии и заутрени представляли собой не что иное, как «какофонию из рокотаний, подвываний и свистов, с ряженьем, фокусами