Представшая картина потрясла Ивстифия. Он бросился к постели друга, рухнул перед ней на колени и вскричал:
– Протя! Протя! Да как же ты?!..
– Как видишь… – потусторонним эхом откликнулся Тургаюков, – недуг меня, Ива… покалечил. Всё теперь… мелким кажется. Филимону позвони… Проститься нам… надо…
Некоторое время физиономия Ивстифия, искажённая приступом легкой паники, обращалась то к угасающему Тургаюкову, то к блаженной морде Пуки. Потом он устремился к телефону, чтобы сообщить о несчастье детскому другу Протазана Сильвестровича Филимону Томовичу МС Крецовзу.
Разговор произошёл в резко деструктивной обстановке. Слышимость была отвратительной, телефонный аппарат наотмашь бил Ивстифия электричеством. Несчастный, вконец уничтоженный печалью, только и делал, что кричал в трубку «быстрей! быстрей!», отказываясь передавать какие-либо подробности.
Следом он начал выпытывать у любимого Проти детальное изложение случившегося. Тургаюков напрягал мышцы, силясь более-менее популярно объяснить предсмертность собственного положения. Он сообщил и о воспитательном моменте, и о злоехидстве гадкой Пуки, ну и, само собой, о грядущей трагической развязке.
Ивстифий понял больного довольно выборочно. Учинив в доме обыск, он нашел упаковку «поносных» таблеток и рискнул их всыпать прямо в Тургаюкова. Увы! Больной, изрядно утомлённый монологом, словно в кому провалился. Как ни давил Ивстифий на его нижнюю челюсть, она упорно держалась за верхнюю. Тогда он решил действовать иначе – растолок таблетки в стакане, порошок растворил в воде, засосал получившееся снадобье клизмой и разрядил её в нос умирающего.
Процедура возымела гальванический эффект. Больной затравленно улыбнулся, а Пука вздыбила шерсть.
В этот момент явился МС Крецовз.
– Филя! – подскочил к нему Патиссон-оглы. – Ты должен что-то сделать. Он сейчас кончится!
Филимон Томович подошел к раскладушке с Тургаюковым и отточенным движением указательных пальцев приподнял умирающему веки.
– Да, – послышалось резюме, – да… Какие предметы употреблялись внутрь?
– Хомяк, – ответил Ивстифий, – в виде холодца.
МС Крецовз улыбнулся с чувством снисхождения:
– Любители экзотики, побери вас чорт! Начинали бы прямо с улиток.
– Ты не можешь так! – возмутился Ивстифий, – ты его детский друг.
– Друг, – согласился МС Крецовз, – но не родственник! Когда мои родители отошли в мир иной… Кстати, исключительно по допущенной халатности… Так вот. Когда они умерли, я понял, что глупо следовать их примеру, и с тех пор не ем даже консервы. Только высушенный хлеб, минеральная вода, кусочек сыра по воскресеньям и глоточек пива на Новый год – всё! А ласточкины гнезда, жабья печень, засахаренные гусеницы,