Эландрэ издал вопль тише братского, но это не утешало его самолюбия. Прикрыв правой рукой рану, фонтанирующую кровью в такт ударам сердца, он думал о том, что возможно руку можно будет пришить. Главное сначала пришить ту паршивую тварь, что отсекла ему ее.
Однако не тут-то было, ворвавшиеся на вопль королевские гвардейцы схватили его. Братцу никто помогать не стал, но и на просьбы Эландрэ о том, чтобы забрать руку, бойцы королевской семьи были глухи.
– Она теперь моя! – выкрикнул, превозмогающий боль старший брат, когда капитана «Черной жемчужины» уводили.
Позже, когда его доставили в Мулсатор и осудили, он узнал о том, что его корабль потопили, команда сражалась до последнего, никто не выжил. Брат на «Свежем ветре» смог уйти из Огненного моря дальше в океан, а о судьбе Ауд и «Последнего поцелуя» никому не было ничего известно.
Так в один день он лишился руки, свободы, старшего брата. Вместо них обретя лед в сердце, тьму в душе, и ветер в том месте, где раньше были остатки сострадания.
Как и было предначертано, после того, как в полусилах Эландрэ перестали нуждаться на острове с новой шахтой, его перевезли на другой.
Разместили в бараке, в котором вместе с ним жило еще около двухсот осужденных. Привезли бывшего пирата поздно ночью, когда все спали, разместили во втором от взлетки ряду на нижнем ярусе двухэтажной кровати. Верхняя койка пустовала, на соседних храпели заключенные, уморившиеся после дня работ на местной шахте.
Утро было воскресным, а этот день недели был выходным даже здесь, на рудниках. Сходив на завтрак и утренний развод, не привлекая к себе ненужного внимания, Эландрэ мог до обеда прогуливаться по дворику, в который вел один из выходов из барака. Двор был окружен стенами из кирпича и зданиями других спальных помещений. Всего их было шесть.
Морской волк присматривался к местным, вычислял лидеров здешних группировок, сук, мужиков и опущенных. Его внимание привлек бреющий наголо голову слегка располневший мужчина, на вид не старше тридцати лет. Его слегка пробивающийся ежик волос отливал в тусклых лучах солнца, едва проникающего через свинцовые облака, пурпуром и серебром. Глаза были ярко фиалковыми по краям, ближе к зрачку синели, переходя в темную бездну. Кожа, бледная, как слоновая кость казалась тонкой, как паутина. Через нее проглядывали множественные жилки, от едва голубых, до иссиня черных. Он читал книгу, сидя на скамье в углу двора в одиночестве. Никто из заключенных даже близко не подходил к нему.
Эландрэ заинтересовал внешний вид незнакомца, его словно магнитом потянуло в его сторону. Он не знал с чего начать разговор, впервые в жизни. Оторвавшись от чтива, незнакомец взглянул на морского волка, словно сканируя его с головы до ног:
– Так и будешь стоять и смотреть?
– Нет, на самом деле, я хотел достать свой пистолет и поводить им