19 августа 1991 года, утро.
Москва. Метро. Филевская линия
«Осторожно, двери закрываются. Следующая станция «Кутузовская», – с дребезжанием объявил магнитофонный голос, двери с привычным грохотом захлопнулись, и поезд тронулся с места.
Андрей стоял у двери, облокотившись на боковую стойку сиденья, хотя это было не очень удобно. На Филевской линии метро, которая большую часть пути проходила на поверхности, платформа была то с правой, то с левой стороны, и стоять у дверей не мешая проходу практически не получалось. Но в это довольно раннее время пассажиров было еще немного, все заходили в вагон и выходили из него не спеша и не толкаясь. Последние дни лета еще продолжали дарить москвичам тепло и солнце, радость отпускного отдыха и дачного сезона, возможность облачаться в легкие рубашки и платья. На станциях «Пионерская» и «Филевский парк» в открытые двери врывались запахи леса и трав, создавая иллюзию, что вы едете не по Москве, а среди березовых рощ и хвойных лесов, зарослей кустарников и заливных лугов.
Среди пассажиров не чувствовалось никакого волнения, вызванного происходящими событиями. Они, как обычно, расселись по сиденьям, и каждый занялся своим «делом» – кто смотрел на мелькающие за окном пейзажи, кто читал журнал или книгу, кто просто дремал под стук колес, покачивая в такт головой. Несколько работяг в спецовках, похоже, возвращались домой после ночной смены. Старушка с большой плетеной корзиной, заботливо покрытой марлей, везла на рынок нехитрый урожай со своего дачного участка. Подполковник-танкист, одетый в полевую форму и держащий в руке дипломат, наверное, ехал в свою академию, чтобы затем отправиться на командно-штабные учения. В вагоне почти не было видно школьников и студентов, которые во все остальные сезоны года составляли чуть ли не половину всех пассажиров.
«Может быть, они ничего не знают?» – подумал Андрей. Но как бы в опровержение этого предположения один из сидящих рядом работяг, продолжая, видимо, начатый ранее разговор, громко сказал, обращаясь к своему товарищу:
– Правильно! Этого Горбача давно надо было… Болтает все! Перестройку эту затеял!
Тот, к которому он обращался, только кивнул головой, соглашаясь со своим соседом. Третий, до того безучастно смотревший в окно, тоже поддержал товарища:
– А-а! Какая перестройка!
Чувствовалось, что они были слегка в подпитии. Видно, в конце смены приняли где-то по стакану и теперь ехали по домам.
– Слышь, Михалыч! Про перестройку-то знаешь?
– Чего?
– Анекдот такой. Сначала – перестройка, потом – перестрелка, а затем – перекличка! Понял?
– Так чё сейчас, перестрелка, что ли, будет?
– Может, и перестрелка, кто его знает. Раз чрезвычайное положение, то скоро в Москве войска будут. Вот тебе и перестрелка!
– Ельцин их не пустит! – сказал Михалыч. – Он знаешь, какой