Аттила, Бич Божий. Росс Лэйдлоу

более ловкие и искусные в бою, нежели он сам. Тем не менее Тит решил принять вызов. Когда нубийцы приблизились к нему, он нанес первому такой удар ногой в солнечное сплетение, который, несомненно, свалил бы с ног любого обычного противника. С тем же успехом он мог бы пнуть и дерево; невольник лишь что-то проворчал и продолжил свой ход. Второй выпад Тита – основанием ладони он врезал рабу в подбородок – имел тот же эффект. И тут он почувствовал мучительную боль: нубийцы выкручивали ему руки. Понимая, что, еще чуть-чуть, и они будут сломаны, он прекратил сопротивление и позволил препроводить себя в большую, украшенную колоннами залу, где на тронах сидели императрица Галла Плацидия и ее сын, Валентиниан. Император, угрюмого вида паренек лет двенадцати-тринадцати, был высок и для своего возраста неплохо развит. От своего деда, великого Феодосия, он унаследовал длинный нос и красивые карие глаза, но вот безвольным подбородком и сложившимися в раздражительную гримасу губами он напоминал своего августейшего дядю, слабохарактерного Гонория.

      – Что заставляет тебя так упорствовать – заносчивость, или же крайняя глупость? – холодно спросила Плацидия. – Ты начинаешь мне надоедать. Не удовлетворившись нападением на императора, ты, как сказал мне папа, набросился на епископа в его, заметь, собственном дворце, а теперь имеешь наглость просить аудиенции. Ты вообще должен благодарить судьбу, что живешь еще на этом свете. Ты что, действительно думал, что вот это что-то меняет? – И она помахала перед лицом Тита выданным ему Аэцием пергаментом.

      – Мама, у меня предложение, – прошепелявил Валентиниан, и глаза его зажглись огнем.

      – У нас предложение, – мягко поправила сына императрица. – Да, Флавий?

      – Эти двое слуг предотвратили нападение на нашу персону и убили нападавшего прежде, чем он успел до нас добраться. Умно, как ты думаешь?

      Плацидия снисходительно улыбнулась.

      – Полагаю, это бы избавило нас от многих хлопот. Что ж, так тому и быть. – Она кивнула нубийцам.

      Один из них сжал руки Тита своими, словно тисками, другой, обхватив голову юноши, начал выкручивать ее в сторону. Ужас обуял Тита: он понял, что, не случись чудо, через пару секунд ему свернут шею.

      И чудо случилось. Дверь распахнулась и в комнату вошла знакомая огромная фигура: Бонифаций.

      – Приношу свои извинения, ваши светлости, я полагал… – При виде происходящего комит застыл на месте.

      – Помогите! – прокаркал Тит.

      Выглядевший сколь удивленным, столь и обеспокоенным, Бонифаций поднял руку в командном жесте. Тит почувствовал неимоверное облегчение: сжимавшая его горло хватка ослабла.

      – Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? – озадаченно поинтересовался Бонифаций.

      – Этот человек пытался убить меня, – мрачно сказал Валентиниан.

      – Это неправда! – в отчаянии закричал Тит. – Помните меня по Африке, господин? Я привозил вам письмо от комита Аэция.

      – Припоминаю, было такое. – Бонифаций кивнул нубийцам, и те отпустили Тита. Повернувшись